Автор цитат: Всеволод Рождественский. Страница 1

Пламенеющие клены
У овального пруда,
Палисадник, Дом зеленый
Не забудешь Никогда!
Здесь под дубом Вальтер Скотта,
Вдохновителем баллад,
В День рожденья вы, Шарлотта,
Разливали Шоколад.
Драматург, Поэт и комик
Новый слушают роман,
А рука сафьянный томик
Уронила на Диван.
Медом, сыром и ромашкой
Опьяненный, вижу я,
Как над розовою чашкой
Свита Черная струя.
Чувствую - дрожит Мой голос,
На цезуре сломан стих.
Золотой, как Солнце, волос
Дышит у висков моих.
И пускай сердитый дядя
Оправляет свой парик,
Я читаю в вашем взгляде,
Лотта, лучшую из книг.

Оставили След свой суровые годы
В морщинах, в короткой его седине,
Но те же Глаза сквозь Туман непогоды
Глядят, разгораясь в холодном огне.
Быть может, и Радость приходит Все реже,
И медлит в полете раздумчивый стих,
Но он не сдается - ведь сосны все те же
И та же могучая поступь у них!
Пусть яростно ветры над ними несутся,
Пусть давит им плечи дождливая муть,
Их можно сломать, но они не согнутся,
Со скрипом, со стоном, но выпрямят Грудь.
И, в дюны впиваясь пятой узловатой,
Как Мачты тугие, гудя в высоте,
Несут они берег - свой Парус косматый -
К бессонному солнцу и вечной мечте.

Колючие травы, сыпучие дюны
И сосны в закатной туманной пыли,
Высокие сосны, тугие, как струны
На гуслях рапсодов латышской земли.
За ними взбегает Янтарное море
На сглаженный ветром ребристый песок,
И горькая пена в усталом узоре,
Слабея и тая, ложится у ног.
Склоняясь в крылатке над тростью тяжелой,
С помятою черною шляпой в руке
Стоит он, вдыхая вечерние смолы,
На темном, остывшем от зноя песке.

Ты у моей стояла колыбели,
Твои я песни слышал в полусне,
Ты ласточек дарила Мне в апреле,
Сквозь дождик солнцем улыбалась мне.
Когда порою изменяли силы
И обжигала Сердце Горечь слёз,
Со мною, как Сестра, ты говорила
Неторопливым шелестом берёз.
Не ты ль под бурями беды нано́сной
Меня учила (помнишь те года?)
Врастать в родную землю, словно сосны,
Стоять и не сгибаться никогда?
В тебе величье моего народа,
Его Души бескрайние поля,
Задумчивая русская природа,
Достойная красавица моя!

Скользкий Камень, а не пески.
В зыбких рощах огни встают.
Осторожные плавники
Задевают щеки мои.
Подожди… Дай припомнить… Так!
Это снится уже давно:
Завернули в широкий флаг,
И с ядром я пошел на дно.
Никогда еще ураган
Не крутил этих мертвых мест,-
Сквозь зеленый полутуман
Расплывается Южный Крест.
И, как Рыба ночных морей,
Как невиданный Черный скат,
Весь замотан в клубок снастей,
Накрененный висит фрегат.

Сколько в сказках Есть слов - златоперых лещей,
Век бы Пил я и пил из родного колодца!
Правят Крылья Мечты миром лучших вещей,
И уж солнца в мешок не упрячет Кащей,
Сказка, русская сказка живой остается!

Сколько девичьих в воду упало колец,
Сколько бед натерпелось от Лиха-злодея!
Но вступился за правду удал-молодец.
И срубил в душном логове меч-кладенец
Семь голов у проклятого Змея.
Что веков протекло - от ворот поворот!
Все сбылось, что порою тревожит и снится:
Над лесами рокочет ковер-самолет,
Соловей-чудодей по избушкам поет,
И перо зажигает Жар-Птица.
И к алмазным пещерам приводят следы,
И встают терема из лесного тумана,
Конь железный рыхлит чернозем борозды,
В краткий Срок от живой и от мертвой воды
Давних бед заживляются Раны.

От дремучих лесов, молчаливых озер
И речушек, где дремлют кувшинки да ряска,
От березок, взбегающих на косогор,
От лугов, где пылает рыбачий костер,
Ты пришла ко Мне, Русская Сказка!
Помню дымной избушки тревожные сны.
Вздох Коровы в хлеву и солому навеса,
В мутноватом окошке осколок луны
И под пологом хвойной густой тишины
Сонный шорох могучего леса.
Там без тропок привыкли бродить чудеса,
И вразлет рукава поразвесила елка,
Там крадется по зарослям темным лиса,
И летит сквозь чащобу девица-краса
На спине густошерстого волка.
А у мшистого камня, где стынет струя,
Мне Аленушки видятся грустные косы...
Это русская сказка, сестрица моя,
Загляделась в безмолвные воды ручья,
Слезы в омут роняя, как росы.

Льется, тает холодок счастливый,
Звезды и ясны и далеки.
И стучат, стучат речитативы
В тронутые инеем Виски.
Доброй ночи, милая Розина!
В мутном круге ширится луна.
Дом молчит. И в зареве камина
Сам Россини смотрит из окна.

Доктор Бартоло в камзоле красном,
Иезуит в сутане, клевета,
Хитрая Интрига - Все напрасно
Там, где Сцена светом залита!
Опекун раздулся, точно слива,
Съехал набок докторский парик,
И уже влюбленный Альмавива
Вам к руке за нотами приник.
Вздохи скрипок, увертюра мая.
Как и полагалось пьесам встарь,
Фигаро встает, приподнимая
Разноцветный колдовской фонарь.
И гремит Финал сквозь сумрак синий.
Снова Снег. Ночных каналов дрожь.
В легком Сердце болтовню Россини
По пустынным улицам несешь.

Долго в жилах Музыка бродила,
Поднимая темное вино...
Но скажи Мне, где Все это Было,
Где все это было, так давно?
Свет погас, и стали вы Розиной...
Дом в Севилье. Полная луна.
Звон гитары - рокот соловьиный -
Градом бьет в полотнище окна.
Жизни, счастья пылкая возможность!
Разве сердца удержать полет
В силах тщетная предосторожность,
Стариковской ревности Расчет?

Певучим, медленным овалом
Пленительно обведена,
Встает виденьем небывалым
Белее лилии - Она.
Голубки нежной трепетаньем
Ее Лицо окаймлено,
И вся она - Любви сиянье,
Зарей вошедшее в Окно.
Должно быть, так из глуби синей
Веков, клубящихся вдали,
Вставал когда-то лик богини
В мечтах измученной земли.
Неугасимой Мысли слово
Она несет через эфир -
Надежда века золотого
С именованьем кратким: Мир,
И, над волненьями вселенной
Сдержав Злой воли колесо,
Ее, как росчерк вдохновенный,
Бессмертью отдал Пикассо.

А в Октябре на братский зов,
Накинув Мой бушлат,
Ты шла с отрядом моряков
В голодный Петроград.
И Там, у Зимнего дворца,
Сквозь пушек торжество,
Я не видал еще лица
Прекрасней твоего!
Я отдаю рукам твоим
Штурвал простого дня.
Простимся, милая!
С другим
Не позабудь меня.
Во Имя правды до конца,
На вечные века
Вошли, как Жизнь, как Свет, в сердца
Слова с броневика.
В судьбу вплелась отныне нить
Сурового пути.
Мне не Тебя, а жизнь любить!
Ты, легкая, Прости...

Припомним все!
Семнадцать лет.
В руках - в сафьяне - Блок.
В кудрях у яблонь лунный свет,
Озерный ветерок.
Любовь, Экзамены, апрель
И наш Последний бал,
Где в вальсе плыл, кружа метель,
Белоколонный зал.
Припомним взморье, дюны, бор,
Невы свинцовый скат,
Университетский коридор,
Куда упал закат.
Здесь Юность кончилась, и вот
Ударила война.
Мир вовлечен в водоворот,
Вскипающий до дна.
В грозе и буре рухнул век,
Насилья Ночь кляня.
Родился новый человек
Из пепла и огня.
Ты в Эти дни была сестрой,
С косынкой до бровей,
И ты склонялась Надо мной,
Быть может, всех родней.