Автор цитат: Всеволод Рождественский. Страница 2

Есть правдивая Повесть о том,
Что в веках догоревшие звезды
Всё еще из пустыни морозной
Нам немеркнущим светят лучом.
Мы их видим, хотя их и нет,
Но в пространстве, лучами пронзенном,
По простым неизменным законам
К нам доходит мерцающий Свет.
Знаю я, что, подобно звезде,
Будут живы и подвиги чести,
Что о них негасимые вести
Мы услышим всегда и везде.
Знаю - в сотый и тысячный год,
Проходя у застав Ленинграда,
Отвести благодарного взгляда
Ты не сможешь от этих высот.
Из весенней земли, как живой,
Там, где Тучи клубились когда-то,
Встанет он в полушубке солдата -
Жизнь твою отстоявший Герой.

Мне Хочется Вернуть то славное мгновенье,
Вновь пережить его - хотя б на краткий Срок -
Пока в моих руках неспешное теченье
Вот так же будет длить струящийся Песок.

Песочные Часы! Могли они, наверно,
Все Время странствуя, включить в свою судьбу
Журнал Лисянского, промеры Крузенштерна,
Дневник Головнина и Карты Коцебу!
И захотелось Мне, как в парусной поэме
Отважных плаваний, их Повесть прочитать,
В пузатое стекло запаянное время,
Перевернув вверх дном, заставить течь опять.
Пускай струится с ним Романтика былая,
Течет уверенно, как и тогда текла,
Чтоб осыпь чистая, бесшумно оседая,
Сверкнула золотом сквозь празелень стекла.
Пускай вернется с ней старинная отвага,
Что в Сердце моряка с далеких дней жива,
Не посрамила Честь андреевского флага
И русским именем назвала острова.
Адмиралтейские забудутся обиды,
И Беллинсгаузен, идущий напрямик,
В подзорную трубу увидит Антарктиды
Обрывом ледяным встающий материк.
Пусть струйкой сыплется высокая минута
В раскатистом "ура!", в маханье дружных рук,
Пусть дрогнут айсберги от русского салюта
В честь дальней Родины и торжества наук!

В базарной суете, средь толкотни и гама,
Где Пыль торгашества осела на весы,
Мне как-то довелось в унылой куче хлама
Найти старинные песочные Часы.
На парусных судах в качании каюты,
Должно быть, шел их Век - и труден и суров -
В одном стремлении: отсчитывать минуты
Тропической жары и ледяных ветров.
Над опрокинутой стеклянною воронкой,
Зажатою в тугой дубовый поясок,
Сквозь трубку горлышка всегда струею тонкой
Спокойно сыпался сползающий Песок...

Но в зеленой толпе отыскать я
Не могу уж свое деревцо,
Что к заре простирает объятья
И прохладою дышит в Лицо.
Все курчавые, все одногодки,
Все веселые, как на подбор,
Смотрят липы сквозь прорезь решетки
И неспешный ведут Разговор.
На скамье, в вечереющем свете,
Я гляжу, как в аллеях родных
Ждут Влюбленные, кружатся дети,
Блещут искры снопов водяных.
Как в пронизанном солнцем покое,
Молчаливую думу храня,
Воплощенные в бронзе герои
Дышат с нами спокойствием дня.
И, широкою песней о мире
Осеняя пруды и гранит,
На своей густолиственной лире
Парк Победы бессмертно шумит.

Вот Она - молодая награда
За суровые дни и труды!
Мы, былые бойцы Ленинграда,
В Честь побед разбивали сады.
Мы сажали их в грозные годы
На распаханном пепле войны,
И вхожу я под свежие своды
Так, как входят в свершенные сны.
Здесь, на почве суровой и жесткой,
В полукруге бетонных громад,
Клены-кустики, липы-подростки
Вдоль дорожек построились в ряд.

Мы копали бережно, не скоро,
Только Грудь вздымалась горячо.
Вот он! Под лопатою сапера
Показалось смуглое Плечо.
Голова с веселыми кудрями,
Светлый лоб - и по сердцам людским,
Словно Солнце, пробежало пламя,
Пушкин встал - и жив и невредим.

Где теперь он?
Что в плену с ним сталось?
Может быть, распилен на куски? Увезен?..
И не глухая Жалость -
Злоба нам сжимала кулаки.
Пробил Час наш. Мы пришли с боями.
Смял врага неудержимый вал.
В парке нас, где бушевало Пламя,
Встретил опустевший пьедестал.
Но легенд светлей иные были!
Словно Клад бесценный в глубь земли,
Руки Друга памятник зарыли
И от поруганья сберегли.

Распахнув сюртук свой, на рассвете
Он вдыхал Все Запахи земли.
Перед ним играли наши дети,
Липы торжествующе цвели.
Бабочки весенние порхали
Над его курчавой головой.
Светлая Задумчивость печали
Шла к нему, и был он как живой.
Вот таким с собою унесли мы
И хранили в фронтовой семье
Образ нам родной, неповторимый,-
Юношу на бронзовой скамье.
И когда в дыму врага, в неволе
Задыхался мирный городок,
Ни Один боец без тайной боли
Вспомнить об оставшемся не мог.

Спи, поэт!
Колокола да вороны
Молчаливый холм твой стерегут,
От него на Все четыре стороны
Русские дороженьки бегут.
Не попам за душною обеднею
Лебедей закатных отпевать...
Был ты нашей песнею последнею,
Лучшей песней, что певала Мать.

Обернулась Жизнь твоя цыганкою,
А в ее мучительных зрачках
Степь, Закат да с горькою тальянкою
Поезда на запасных путях.
Ты глазами, словно Осень, ясными
Пьешь Россию в Первый раз такой -
С тройкой, с колокольцами напрасными,
С безысходной девичьей тоской.
В пламенное Наше воскресение,
В снежный Вихрь - за голенищем Нож -
На высокое самосожжение
Ты за ней, красавицей, пойдешь.
Довелось ей быть твоей подругою,
Роковою ночью, без креста,
В первый раз хмельной крещенской вьюгою
Навсегда поцеловать в уста...
Трех свечей Глаза мутно-зеленые,
Дождь в окне, и острые, углом,
Вижу плечи - Крылья преломленные -
Под измятым черным сюртуком.

И он - генералиссимус победы,
Приветствуя неведомую рать,
Как будто говорит: "Недаром деды
Учили нас науке побеждать".
Несокрушима воинская сила
Того, Кто предан родине своей.
Она брала твердыни Измаила,
Рубила в клочья прусских усачей.
В Италии летела с гор лавиной,
Пред Фридрихом вставала в полный рост,
Полки средь туч вела тропой орлиной
В Туман и Снег на узкий Чертов мост.
Нам ведом Враг, и наглый и лукавый,
Не в Первый раз встречаемся мы с ним.
Под знаменем великой русской славы
Родной Народ в боях непобедим.
Он прям и смел в грозе военных споров,
И равного ему на свете нет.
"Богатыри!" - так говорит Суворов,
Наш прадед в деле славы и побед.

Среди балтийских солнечных просторов,
Над широко распахнутой Невой,
Как Бог войны, встал бронзовый Суворов
Виденьем русской славы боевой.
В его руке стремительная шпага,
Военный плащ клубится за плечом,
Пернатый шлем откинут, и отвага
Зажгла Зрачки немеркнущим огнем.
Бежит трамвай по Кировскому мосту,
Кричат авто, прохожие спешат,
А он глядит на шпиль победный, острый,
На деловой военный Ленинград.
Держа в рядах уставное равненье,
Походный отчеканивая шаг,
С утра на фронт проходит пополненье
Пред гением стремительных атак.

Так и жил он: легче водопада,
Злей костра. Кончая снежный век,
Как ружье приподнятого взгляда
Не опустит этот Человек!
Что ж, Вассо, на шкур медвежьих ворох
Крепче ставь кремневое ружье.
Круче сыпь зернистый сизый порох
В это Сердце - гулкое, мое!
Пусть и я, в свою победу веря,
Прыгая с ручьями по камням,
Раньше всех услышу Запах зверя
И, ударив, промаха не дам!