Категория: красивые цитаты. Страница 426

Павлин в восторге распускает хвост,
взъерошил голубь воротник пушистый,
томится Воздух, полный воркованья,
закрякал селезень, Земля кругом
пропахла диким мёдом, даже в парке
ухоженном теперь любая клумба
поблескивает в золотой пыльце!
И розовая Рыба, обгоняя
своих чуть-чуть промешкавших товарок,
скользнула на коралловое ложе,
и пляшет скорпион под переливы
оркестра серебристого песка,
и грузный Жук впивает Запах самки.
Ах, будь во Мне одно - одно лишь чувство,
туда бы я мгновенно устремилась,
чутьём учуяв, как мерцают
под панцирем хитиновым его
трепещущие крылышки, - и сразу б
помчалась к земляничному кусту!
Ах, подскажи, Любовь, что Делать мне!

Она извечна в нас, потребность эта -
искать разгадки звёзд, сердец, планет,
блуждающих в потемках где-то
и вроде не дающих света...
Но те, Кто Всё же видит этот свет,
кто даль разгадывает острым глазом,
в ком Умная Душа, в ком Добрый Разум, -
они и Есть наш Рост, размах, разбег,
они и говорят, что Человек
не для Убийства и страданья
стоит на пьедестале мирозданья.

Да, тут Всё несправедливо так, что дыбом шерсть,
Но этот Мир - Творение ювелира, тут всё Есть как есть.

Любить бога Было легко, как легко любить Идеал. Жертвенность казалось красивой и радовала возможностью любоваться собой, а Отказ от реальности был удобен и не требовал никаких действий и решений. Но Любовь Есть любовь, и Однажды ее Чувство потребовало большего. Оно потребовало рук, способных прикасаться и сжимать в объятиях, оно потребовало губ, умеющих целовать, оно пришло к простому выводу бытия: к Ценности ношеной блеклой рубашки, под которой изгиб груди прячет Дыхание и Сердцебиение настоящего, живого, осязаемого Человека. Человека, который был ее богом.

Когда Человек страдает, сквозь изгибы тела Все явственнее начинает проступать Душа.

Что на земле может быть роскошнее, чем Диван, книга и Чашка Кофе?

Сладко после дождя теплая пахнет ночь.
Быстро месяц бежит в прорезях белых туч.
Где-то в сырой траве часто кричит дергач.
Вот, к лукавым губам Губы Впервые льнут.
Вот, коснувшись Тебя, Руки мои дрожат...
Минуло с той поры только шестнадцать лет.

... Надежда рисует нам заманчивые Картины будущих радостей, но пусть Она остерегается слишком ярких красок, чтоб не Было Потом разочарования. Когда сердца, достойные счастья, соединяют свою судьбу, Добродетель венчает их неувядающим венком из скромных, невинных цветов; и только неразумная Страсть вплетает в этот венок пышную розу, шипы которой пребольно колят, когда облетают её лепестки!

Я не знаю, где ты сейчас
И чем занимаешься.
Может быть, тебе одиноко, а может, кто-то дарит тебе свою любовь.
Скажи, как Мне завоевать твоё сердце?
Я не имею понятия,
Но можно я начну словами: «Я Тебя люблю»?
'Cause I wonder where you are
And I wonder what you do.
Are you somewhere feeling lonely, or is someone loving you.
Tell me how to win your heart?
For I haven't got a clue
But let me start by saying, I love you.

Беспокойство - это дивиденд, который мы выплачиваем беде до надлежащего срока.

Пусть ваша Храбрость будет подобна вашей шпаге - смертоносна, но отполирована до блеска.

Вселенной правит Случай, а не Разум,
Всё здесь навыворот - Успех и честь:
Богатство безобразит: лишь нужда
Творит и лепит Образ Человека.
<...>
Жизнь человека - факел на ветру,
Непрочный Сон и призрачное Благо.

Я ли получил Тебя, подкупив Судьбу?
Ты ли искала Встречи со мной? Не знаю, зачем
Мы очутились Вместе и для чего судьба
Свела нас и бросила, беззащитных...
<...>
За Мгновение до того, как я поцеловал тебя,
Холодные Звезды над этим
Восстающим из пепла грохочущим городом
Прошептали: будь начеку.
Даже Звёзды были напуганы. А я -
Я даже не помню, как мы очутились в твоём номере.
Ты была стройной, и гибкой, и гладкой, как рыба.
Ты была новым светом. Моим новым светом.

В поэзии Нет царской дороги. Миру следовало бы знать, что единственный Способ достичь Парнаса - это взлететь к нему. Тем не менее Люди вновь и вновь стараются вскарабкаться на эту гору и либо гибнут в пропасти, размахивая флагами, на которых начертано «Excelsior!» - либо, чего-то достигнув, спускаются вниз с толстыми томами и изнуренными лицами. Старое Заблуждение неколебимо.