Книга: Жутко громко & запредельно близко

Я читал в National Geographic про то, как когда животное думает, что может погибнуть, оно напрягается и беснуется. Но когда оно знает, что погибнет, становится совсем спокойным.

Без Тебя Мне не Надо Было быть сильной, и я стала слабой.

Я изобретал дома не для того, чтобы их улучшить, а чтобы показать ей, что они неважны, мы могли Жить в любом доме, в любом городе, в любой стране, в любом веке, и быть счастливы, как Если бы весь Мир был нашим домом. В Ночь перед тем как Все потерять, я напечатал на машинке наш Последний будущий Дом: «Дорогая Анна, мы поселимся в веренице домов, ютящихся по склонам альп и ни в одном не будем спать дважды. Проснувшись и позавтракав, мы будем на санках съезжать к следующему дому. И едва распахнем Дверь, как наш вчерашний дом будет разрушен и воздвигнут заново. А от подножия нас опять вознесут к вершине, и все начнется сначала».

Она умерла у меня на руках, повторяя: «Я не хочу умирать». Вот что такое Смерть. Неважно, какая на солдатах Форма. Неважно, современное ли у них Оружие. Я подумала, Если бы Все видели то, что видела я, мы бы Никогда Больше не воевали.

Что Если сделать прибор, распознающий всех, кого ты знаешь? Тогда у едущей по улице «Скорой» на крыше могла бы загораться надпись:
НЕ ВОЛНУЙСЯ! НЕ ВОЛНУЙСЯ!
если прибор того, Кто внутри, не распознал приборы тех, кто снаружи. А если распознал, то на «Скорой» могло бы загораться Имя того, кто внутри, и либо:
Ничего СЕРЬЕЗНОГО! НИЧЕГО СЕРЬЕЗНОГО!
либо, если это что-то серьезное:
ЭТО СЕРЬЕЗНО! ЭТО СЕРЬЕЗНО!
Еще можно распределить всех, кого ты знаешь, по тому, как сильно их любишь, и если прибор того, кто в «Скорой», распознал прибор того, кого он Больше всех любит, или того, кто больше всех любит его, и если у того, кто в «Скорой», по-настоящему тяжелая Травма, и он может даже умереть, на «Скорой» могло бы загораться:
ПРОЩАЙ! Я ЛЮБЛЮ Тебя! ПРОЩАЙ! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Еще может быть так, что кто-нибудь окажется первым номером в списках сразу многих людей, и когда он будет умирать, а «Скорая» - ехать по улицам в больницу, на ней постоянно будет гореть:
ПРОЩАЙ! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! ПРОЩАЙ! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

Я потерял единственного Человека, с которым мог бы разделить свою единственную Жизнь.

Я не нашел ни одной подсказки, прямо хоть плачь, Если только Отсутствие подсказок не Было ключом. Могло ли отсутствие подсказок быть ключом? ...

Я знал правду, и Правда состояла в том, что Если бы Она могла выбирать, то мы бы Сейчас направлялись на мои Похороны.

I miss you already. I missed you even when I was with you. That’s been my problem. I miss what I already have, and I surround myself with things that are missing.
Я уже скучаю по тебе, Оскар. Я скучала по тебе, даже когда мы были Вместе. Со мной всегда так, Мне всегда не хватает тех, Кто Рядом, а рядом лишь те, кого Больше Нет.

Вместо того чтобы Петь под душем, я писал Слова своих любимых песен, от чернил Вода становилась синей, или красной, или зеленой, Музыка стекала у меня по ногам.

Она протягивала ко Мне Руки, а я, не Зная, как их взять, поломал ей пальцы своим молчанием.

Да и как сказать люблю тому, кого любишь?

Ему необходимо Было Делать что-нибудь для меня так же, как Мне необходимо было делать что-нибудь для него. Только в этом был Смысл. Иногда я отправляла его за совсем бесполезными вещами, чтобы не лишать его этой Возможности. Целыми днями мы пытались помочь друг другу. Я шла за его тапочками. Он заваривал мне Чай. Я включала отопление, чтобы он мог включить кондиционер, чтобы я могла включить отопление.

Порой Мне чудится, будто я слышу, как прогибается Мой хребет под тяжестью всех тех жизней, которые я не проживаю.