Он чувствовал, что какое бы поприще ни ждало его -
Искусство,
Политика,
Религия, - теперь он в безопасности, свободен от всяческой истерии, способен принять то, что приемлемо, скитаться, расти, бунтовать, крепко спать по ночам...
Он не носил в
Сердце Бога; во взглядах его по-прежнему царил
Хаос; по-прежнему была при нём и
Боль воспоминаний, и
Сожаление об ушедшей юности, и
Всё же воды разочарований не начисто оголили его душу - осталось
Чувство ответственности к
Жизни, где-то слабо шевелились старые честолюбивые замыслы и несбывшиеся
Надежды.