Автор цитат: Франц Вертфоллен. Страница 46

Это же Фантастика - по сути, мы живем в мире, населенном онемевшими аутистами. Как вообще таким существам удалось выжить?

Стареть начинают всегда с мозга, с сужения мира до четырех стен дома и офиса, с сужения времени до даты рождения, когда восьмидесятые Годы двадцатого века - уже дата "до рождества Христова", с сужения интересов.
Старость начинается с угасания воображения и нежелания думать.
Нежелания искать.

Говорят, Бог великодушен -
неправда.
Он снисходителен
от безысходности.

Franz, we are filthy rich and rotten spoilt.
But we are young and beautiful.
Франц, мы грязно богаты и до гнили испорчены...
Но мы юны и прекрасны.

Heroes were just creatures so starved out for beauty, that they made in real with their own lives. And they wanted this beauty to last, to echo in times and glimpses before definitely leaving this world of timid ugliness.
Примерный Перевод: Герои были теми редкими существами, у которых была Жажда до красоты настолько, что они воплощали её в свою Жизнь. И они желали чтобы Она длилась, звучала эхом во времени и мерцала, до тех пор Пока окончательно не оставила бы Мир в трусливом уродстве.

Я очень люблю тех, Кто может со мной искренне не согласиться.
Я знаю, что это Тяжело. Иногда невозможно.
И, Внимание, я не люблю, когда со мной спорят - это выдает идиотов.
Я люблю тех, кто со мной не соглашается.
"Спорить" и "не соглашаться" - Бездна лежит между ними.

Искусство - Музыка, фильмы, Картины, Книги, по сути своей - концентрат. Человеку можно тысячу раз повторить одну и ту же истину, Пока он ее не проживет, Она останется для него лишь пустым набором звуков, как бы он с ней ни соглашался, как бы ни старался запомнить. Люди способны что-то вместить в свою Жизнь, лишь когда это что-то проживается.

Ремесленник - каждый, набивший руку. Художник - Редкость. Гений - почти Невозможность, ошибка природы.

Милая,
милая,
милая
Хель,
как бы Мне навсегда
сохранить
в себе
твоё Чувство покоя?
Серебристый свинец твоих волн хочу левым предсердием сердца -
качать тишь по легким.
Чтоб Один желудочек человеческого моторчика - свинцом твоим,
другой - ртутью звездной,
один - качать тишь,
другой - солнце
со всей незначительностью
геомагнитных бурь его,
Big Bang, suckers.

Неправильные Вопросы, Фефа, вы задаете.
Неправильные.
Это не «меняет ли Любовь кристаллические решетки?».
Меняет.
А Если у Тебя не сменит, тварь, так сдохнешь в аду собственного отчаяния,
само Существование становится тогда пыткой.
Что Жизнь, что Смерть медленно, по кусочкам
крохотным,
наживую
распиливают агонизирующие остатки
тех,
кто не утрудил себя изменениями,
когда я по божественной доброте
вдруг даю шанс.
Меняет ли любовь….
Да.
Когда Мне Надо - меняет.
Вопрос, Фефа, не в том.
Может ли любовь помочь марионеткам излечить кукловода?

Старость и Смерть - это неподвижность.
Что стрекозы Эти, что муравьи только к неподвижности и стремятся. Нет у них смелости с миром экспериментировать. Эксперименты, господа, это не в Индию на корове поехать и не под кокаином в "Playstation" играть - это себя и Мир так менять, чтоб слепило. Это свежесть и каждый раз Все большие вызовы. Желание неугасаемое и Смелость каждый раз за большее браться. Как только такое пропадает - тогда и старость, хоть в сорок, хоть в двенадцать - столько стариками рождаются.

Гении неба за что ни берутся - Всё Красота. Неважно, кем был бы Ахиллес в 9-ом веке, 20-ом, Сейчас, он Все равно оставался бы Ахиллесом. И развернуть его историю Жизни, его внутренний Мир всегда Было бы величайшим искусством - в кольчуге он, визитке или в смокинге от Tom Ford.

Мелкие желтоватые Зубы, морщинки гусиные и не гусиные - Тихая Улыбка старушки.
ДЖОНСОН: Я знаю, Мне ужасно… мне абсолютно не идет улыбка.
ФРАНЦ: Что вы! Просто… Она к вам непривычна. Улыбка вас не знает и еще боится, но Если вы будете улыбаться чаще, она к вам привык Нет и вас полюбит.
Опять улыбается.
ДЖОНСОН: Вот вы же ужасный льстец, если так подумать.
ФРАНЦ: Сказала она человеку, Всё их Знакомство твердящему ей, что она - пень, таракан, слизь, Грязь, Урод, и желающему её задушить.
ДЖОНСОН: До сих пор?
ФРАНЦ: Нет, знаете ли, отпустило.

Ничего Люди не боятся так, как разрушения своих рамок, потому что это - Крушение их маленьких мирков, столь старательно выстраиваемых с самого детства. Отсюда Боязнь всего нового, всего иного - не дай Бог поколеблет и без того хлипенькие Основы.
Империи строятся на костях. И не Друзей или врагов, а на костях ваших собственных стереотипов, убеждений, мировоззрений, ставших тесными.