Книга: Три товарища. Страница 5

Она была уже не просто красивой девушкой, которую нужно оберегать, Было в ней что-то Новое, и Если Раньше я часто не знал, любит ли она меня, то теперь я это Ясно чувствовал. Она Ничего Больше не скрывала; полная Жизни, близкая Мне как Никогда Прежде, она была прекрасна, даря мне еще большее Счастье...

Ах, дорогой Мой, Все, собственно, довольно легко - не Надо только самим усложнять себе Жизнь!

Ты вообще не знаешь, какой ты. Я редко встречала людей, которые бы так сильно заблуждались относительно себя, как ты.

Час теней… Час одиночества… Час, когда коньяк кажется особенно вкусным.

Театры, концерты, Книги - я почти утратил Вкус ко всем этим буржуазным привычкам. Они не были в духе времен. Политика была сама по себе в достаточной мере театром, ежевечерняя Стрельба заменяла концерты, а огромная книга людской Нужды убеждала Больше целых библиотек.

Для алкоголиков Грипп, к сожалению, сущие пустяки; Больше того, настоящие пропойцы иной раз начинают буквально расцветать и даже жиреть от гриппа.

... в каждом человеке скрыто немного сентиментальности.

Девушка сидела молча Рядом со мной; Свет и тени, проникавшие сквозь стекло, скользили по ее лицу. Иногда я посматривал на нее; я снова вспомнил Вечер, когда Впервые увидел ее. Лицо ее стало серьезнее, оно казалось Мне более чужим, чем за ужином, но очень красивым; это лицо еще тогда поразило меня и не давало Больше покоя. Было в нем что-то от таинственной тишины, которая свойственна природе - деревьям, облакам, животным, - а иногда и женщине.

Я сидел неподвижно, не шевелился и чувствовал Слёзы Пат на моём Сердце, словно Там кровоточила Рана.

В дождливую погоду не Грех сделать что-нибудь для своего образования.

... Ничто - это уже много! Ничто - это Зеркало, в котором отражается Мир.

Я не мог обнаружить в нём. Ничего, что объясняло бы дикую обезьянью Страсть Розы. А может быть, именно в этом и был Секрет. Удивительно, на что только могут польститься Эти Женщины, твёрдые как алмаз, знающие мужчин вдоль и поперёк.

Я отпустил её; но что-то во Мне не могло расстаться с ней.

Жизнь чудовищно измельчала. Она свелась к одной только мучительной борьбе за убогое, голое Существование.