Книга: Письма к Милене

... Картина - как перед началом Страшного суда, когда гробы уже отверзлись, но Мёртвые ещё не восстали.

Впрочем, что толку ломать над этим голову? Ты будто силишься разбить один-единственный котел в аду; во-первых, это не удаётся, а во-вторых, Если и удастся, ты сам хоть и сгоришь в хлынувшей из него огненной лаве, но ад Всё равно останется во всём своём великолепии.

Вообще я в этом случае - да и в иных тоже - пришёл к выводу, что Мужчины, возможно, Больше страдают или, Если взглянуть на Дело иначе, обнаруживают меньшую сопротивляемость, а вот Женщины всегда страдают безвинно, и это не потому, что они тут «бессильны что-либо поделать», а в самом изначальном, прямом смысле, хотя он, наверное, в конечном счете оказывается Всё тем же «бессилием».

Ну Почему, почему я Человек, со всеми муками этого неяснейшего и ужасно ответственного состояния. Почему я, к примеру, не счастливый шкаф в твоей комнате, который прямо смотрит на Тебя, когда ты сидишь в кресле, либо за письменным столом, или лежишь на диване, или спишь (благословен будь твой Сон). Почему я не шкаф?

Ты пишешь, что в следующем месяце, наверное, приедешь в Прагу. А Мне чуть ли не Хочется попросить: не приезжай. Оставь мне надежду, что, Если когда-нибудь я в крайней нужде попрошу Тебя приехать, ты приедешь тотчас, но Сейчас Лучше не приезжай. Ведь тебе придется опять уехать.

Просто усажу Тебя в кресло (ты говоришь, что недостаточно была добра ко Мне, но разве это не высшая Доброта, и Любовь, и почесть - позволить мне присесть Там у тебя и самой сесть напротив и быть со мной), - итак, я усаживаю тебя в кресло - и теряюсь, и не знаю, как выразить словами, глазами, руками, бедным сердцем это Счастье - счастье оттого, что ты со мной, что ты все-таки и моя тоже. И ведь люблю я при этом вовсе не тебя, а нечто Больше - мое дарованное тобой Бытие.

Мало Есть несомненных Истин в мире, но вот эта из их числа: Никогда мы не будем Жить Вместе, в общей квартире, бок о бок, с общим столом - никогда; даже общего города у нас не будет.

Сегодня в Обед пришли сразу два Письма от Вас. Их бы не читать, а разложить на столе, спрятать в них Лицо и потерять Рассудок.

Я устал, Ничего не знаю и хотел бы лишь уткнуться лицом в твои колени, чувствовать на волосах твою руку и остаться так навеки.

Мне же Всё Время, а ещё Лучше - всё-всё время, какое только Есть, необходимо для Тебя, для размышлений о тебе, для дыхания в тебе.

Ты - моя, даже Если я Тебя Никогда не увижу.

Я ведь целиком из страха состою, и он, возможно, Лучшее, что во Мне Есть. А поскольку он самое лучшее во мне, то, возможно, его-то единственно ты и любишь. Ведь что уж во мне такого особенного можно Любить. А его - можно.

Некий Человек лежит на смертном одре и с независимостью, какую ему даёт Близость смерти, говорит: "Всю свою Жизнь я боролся с желанием покончить с нею". В другой Истории Ученик высмеивает Учителя, у которого только и разговоров, что о смерти: "Ты постоянно толкуешь о смерти, а сам не умираешь". - "И всё-таки я умру. Я как раз произношу свою последнюю песнь. У одного эта песнь длиннее, у другого короче. Но Разница всегда лишь в несколько слов".

Человек, терзаемый своими демонами, совершенно бессознательно мстит ближнему.