[82662-82295] Цитаты из СамИздата. Страница 2911

Мы потихонечку уходим в минус.
Прости меня. Прости-прости-прости.
Ты, как Система. А в системе вирус.
Прости, что не смогли Тебя спасти.
Родной Мой, горький с сахаринкой запах.
Я улыбнусь и незаметно вспомню наш июль.
Воспоминание, теперь Все в твоих лапах,
Надежда, выбей вовсе эту дурь.
Не надрываясь, жалобно, так слабо
Мертвели чайки под трамплинами ресниц.
Пусть Ветер уведет тебя с собой направо,
Утащит в бездну памяти и лиц.
Живешь и Кофе пьешь по вечерам.
Эх, Память… Твое тихое «Анюта»
Мне чайками по коже по утрам,
Что умирают каждую минуту.
Стонали клавиши под натиском кистей.
И кто-то неизвестный - твой избранник,
Как Карты красных клюквенных мастей.
И не вини в своих слезах «Титаник».
Ты улыбнешься искренне и мило.
Когда-то все бывает в Первый раз.
Пусть и давно, но все же это было
Не у кого-нибудь, а именно у нас.
__________
Понимаете? Б ы л о.

Чужие лица
Забудь. Слышишь?
Гордись своими амбициями.
Да и чужими тоже
Наивными.
Захлебнись их
Лироэпическими
Ливнями.
Черт, Пустота на Вкус
Теперь острая.
Монстрами
Стали твои глупые ангелы.
Евангелий
Перечитать не помешало бы.
Стало быть
Чужим открыться проще.
Мощи
Не хватает твоему шепоту,
Ропоту
На чужие судьбы дрянные.
Другие
Кажутся такими сильными…
Насильно
Нас заставили играть в куклы.
Клюквой
С твоих губ соком плакало
Знаками
Чужое забвенное давление.
Появление
В тот Час кого бы то ни было.
Прибыли
В чужие-глухие-странные
Страны мы.
Бродили по темным-сухим-пустым
Мостовым.
На разбитых коленях плакали
Каплями
Бордовыми солеными-сладкими,
Гадкими
На вкус. Гемоглобиновыми.
Чужбинами
Гордиться не стали бы
Отдали бы
Все твоим-моим создателям.
Знаете ли
Зачем он так со мной своими полукарими?

А мы б Сейчас глупо пускали кораблики…
Куда ни шло…
Ты слушай. Может еще и к стулу привяжут,
Чтоб Лучше дошло.
А через Года от нас Пара останется
Дат через тире.
Убери этот Взгляд, а то еще Кто поранится…
Черт… уже.
И какова теперь должна быть моя история?
Я вырасту и умру.
А что же еще вы хотели более?
Что я еще могу?
Хотите развеюсь по атмосфере?
Чтобы не видели.
Могу задохнуться в своей постели,
Но простите ли?
Не Надо Смотреть теперь в мою сторону -
Не тратьте сил.
Я, кстати, отвечу, что вам уже Все равно,
Кто б ни спросил.
А вы луче сразу: лицом в бетонную,
Чтоб не кричать.
Зачем вы связали меня полусонную?
Я хочу спать

Не Всё потеряно, Пока Есть Дверь, которой можно хлопнуть!

Для честной Любви даже самое маленькое Расстояние - слишком большое, но даже самое большое расстояние - преодолимо.

Для тела и для Души не существует Ничего Лучше любовного романа - он возвышает Мысли и делает плоским живот.

Мне напекло Ладони лампочкой.
Я поселюсь, пожалуй, в глаз твоих районах.
Былые кадры десять на пятнадцать в рамочках.
Поделим ценное теперь на эшелоны.
А хочешь, на конверт приклеим марочку,
Чтобы дошло Письмо кому попало?
Давай еще поделим всех на парочки,
А то страдающим Все Время мало…
Пожалуй, выбью-ка из рамы стекла…
А то от них еще темнее кажется.
Я высушу тетради твои мокрые,
когда хотя бы Фраза свяжется.
Я поселюсь в районе твоих глаз.
Плевать, что это ты двояко слышал…
Прости меня за влюбчивый маразм,
Не обращай внимания на «много лишнего».
Давай из банок бабочек повыпускаем?
Пускай замерзнут на дорогах марта…
Я не жалею их. А помнишь Герду с Каем?
Холодный мальчик тоже долго плакал.
Но все закончилось, сложилось Слово «вечность».
Не дай другим надежду искалечить,
Ладно? Не слушай Стук в остатках памяти.
Считай щелчки под поступью по наледи.
Быстрей… Давленье выстрелит под дых.
Не Надоело Жить в тени среди чужих?
Верни надежду. Вернись, вернись, его Величество.
Включите Свет. Врубите электричество.
Я так скучаю по твоим рукам,
Ищу в толпе ту пару рук средь миллионов.
Скучаю по октябрьским звонкам.
Я поселюсь, пожалуй, в глаз твоих районах…

Мне душу поизмяли пальцами.
Холодными. Липкими. Грязными.
Поверив в чужеродную двоякость,
О чем-то небывалом нарассказывали.
Меня терзали собственным сознанием
И врятли захотели бы поверить
В мое типичное существование.
И даже это захотят проверить...
Для вас Все это Было узаконено,
Чужие Оправдания упразднены.
И в одиночку на холодном подоконнике
Смывать следы с Души холодные и грязные.
По горлу спицами как можно дольше.
Противно просто до изнеможения.
Не Надо, Слышишь, оправданий Больше.
Я больше и не вставлю предложения.
По мокрой коже словно мчатся поезда
И рвут ее, постукивая рельсами.
Как заклинаешь: верить Н И К О М У нельзя
И добиваешь депрессивно песнями.
Смотреть в Туман, пытаясь насквозь.
Там каблуков щелчками наледь упомянута.
Мы остаемся Вместе. Дышим врозь.
Мое Сознание ошибками затянуто.
Нет, я не каюсь. Мне противно просто
За то, что в душу ты залез без разрешения.
Куда деваться... Все такие взрослые.
У ангелов не ищут утешения.

Когда-то мы опять поговорим,
И, сколько ждать - уже не важно.
Мы Все-таки поговорим однажды.
Твой тембр будет вовсе нестерпим.
Когда-то я увижу Тебя вновь.
Теперь по одиночке. Остановки,
Проспекты и чужие расстановки,
И Кислород бросается под кровь.
Когда-то в одночасье замолчим,
Кусая упомянутый ноябрь.
Так Трудно, что когда-то Кто-то рядом.
Молчали Лучше бы... а мы кричим.
И чем осталось это обрамить?
Желаю я всего хорошего
Тому, кто все же помнит прошлое.
Кремировать. Рассыпать и забыть.
Наигрывай Причины для улыбок!
Я знаю - это можешь как никто.
Не в Дверь? Тогда я убегу в окно,
Исправив шагом тысячи ошибок.
Мне горько и по-странному смешно.
Схожу с ума, но это очевидно.
Среди нелепых этикеток что то видно?
Порою все другими решено.
И с этим всем мириться как-то Надо,
Ты снова Мило спрашиваешь "как ты?"
В Ответ Чужое Сердце грянет тактом,
Колличество счастливых Ближе к спаду.
Всё это мне напомнило проэкт,
Рисунки по бесхозным чертежам.
Зарисовали и всучили нам.
Пускай же будет "happy", но не "end".
Стихи на коже и по-старому прохлада,
Я лицезреть хочу Волнение твоё,
А может до сих пор тебя еще...
Но кто то скажет: "Так тебе и надо".

Все рухнуло. Ты понимаешь? Рухнуло.
Упало вниз и зазвенело ломаным.
"Я ухожу!" - шепнуло Мне на ухо,
Упало, разделившись поровну.
Срастется снова где-то между ребрами,
Напомнив о себе ночными болями.
Послать сознанье на четыре стороны,
Когда и сколько бы оно ни стоило.
Уже не важно, понимаешь? Поздно
Писать туда, где Больше не ответят.
Сначала Всё. И пусть ржавеют звезды.
Никто не рад им больше так, как дети.
И у Тебя в ключицах холодело,
Когда разрядом поцелуя
Тебя касались мартовские ветры,
К февральским до сих пор ревнуя.
Ты помнишь, как трещали нити вен,
Как все Звонки лились сквозь позвонки,
Как мы носились в лабиринтах стен,
Ломая над запястьями замки?
Забудь и знай: все будет хорошо,
Теперь воспоминаниями собрано
Все то, где больше нету никого.
А Боль сама срастется между ребрами.

карандашами рисовали черных птичек
друг другу на остуженных запястьях.
сквозь Безразличие и Шепот электричек
с тобою посылали их за счастьем.
тогда казались тоненькой строкою
обрезки сотен тысяч душных миль.
казалось, что вдвоём в покое.
увы... Там Ветер насквозь долбит в киль.
мы перелистывали чистые страницы,
дышали полу-нашим кислородом,
мечтая стать такими же, как птицы.
нас рвёт на части. лишь бы на свободу.
атласным шлейфом по остывшему запястью...
о чем мы думали, когда нарисовали
того, Кто смог бы полететь за счастьем?
увы, не думали, а каторжно мечтали.
карандашами рисовали черных птичек,
которым врятли уже что-нибудь поможет.
друг Друга видели в ряду своих привычек.
нет Ничего... хотя еще, быть может
на шелковых пространствах твоей кожи
увековечить мнимую свободу.
вы с отраженьем вовсе не похожи,
мы дышим полу-нашим кислородом.
ты знаешь... как иголками под ногти
пустой расклад любимых многоточий.
и ты опять читаешь через строчку.
открой Глаза. ресницы к векам скотчем.
твой Голос насквозь Стены из бетона,
летят полурасстреленные птицы.
они уснут и Больше не проснутся,
пускай тогда Начало им приснится:
иголки грифелей, запачканные руки,
сухая стружка неотточенных пробелов,
предупредительные клювом в окна стуки,
карандашом по коже черно-белым.
мы ждали Сутки, Двое, трое...
но, к сожаленью, так и не дождались
тех сотен тысяч миль покоя.
прости, что больше не повиновались.
карандашами рисовали черных птичек:
для нас с тобою мнимую свободу.
всё, что осталось - сотни мокрых спичек,
сгоревших в полу-нашем кислороде.

Он медлено кружился под анданте
Стирая Пыль с твоих заоблачных ресниц.
Его уже и вспомнит Кто то вряд ли.
И кто то вряд ли Все осуществит.
Кофейный пар... Окно дыханием сыреет.
Он может вовсе и не божий одуванчик.
но Никогда от Холода Мне не Было теплее.
Мой милый, неприлично глупый мальчик...
Взглянуть тебе в Глаза в раз Первый и последний.
и ты сольешься с чем то памятным и дорогим.
и Крик свой темп еще немного более замедлтит.
Ты был и Есть. И Навсегда останешься таким.

А мы хватались за голову оба,
Над нами словно Души надрывались...
Нет Никого, Кто свел бы Вместе снова,
А мы тому, что Есть повиновались.
Глядели в улицы, усталые от шума.
Аллеи километры не кончались.
Поникший Взгляд, обветренные губы...
Они и так едва Тебя касались.
Шуршали Письма в неразвернутых конвертах,
История о чем-то умолчала.
Но кто-то сжег Все наши киноленты,
А мы так и не дали им начала.

Увы, вот так ломаются мечты.
Глазами карими ломаются в ключицах.
По ребрам скатятся, ломая этажи.
Наруша веру в Жизнь и главный принцип.
Увы, так пропадает Смысл ждать.
Тут времени Песок бежит сквозь пальцы.
И некуда теперь уже бежать...
Приходится вставать и верить дальше.
Под белым перламутровым лицом
Суровый Взгляд, набор физиономий.
Сейчас Мне страшно Думать о " Потом" -
Наборе незаконченных историй.
Увы, вот так ломается душа.
Вот так вот рвут цепочки красных нитей.
Ко дну уходит Вера неспеша,
Надежда Тихо стонет " Помогите".