Книга: Городок

У большинства всегда находятся Другие Заботы, кроме чтения в чужих сердцах и разгадки недомолвок. При желании Секрет хранить легко.

Свободной женщине оставалось только отправиться к себе, потащить домой свою свободу и начать Думать о том, как этой свободой распорядиться.

Любовь, рожденная лишь красотою, - не по моей части; я ее не понимаю; Все это просто не касается до меня; но иная любовь, робко пробудившаяся к Жизни после долгой дружбы, закаленная болью, сплавленная с чистой и прочной привязанностью, отчеканенная постоянством, подчинившаяся уму и его законам и достигшая безупречной полноты, Любовь, насмеявшаяся над быстрой и переменчивой Страстью, - такая любовь Мне Дорога...

Когда я прочла молитву, разделась и легла в Постель, меня охватило Чувство, что я Всё же имею Друзей. Друзей, не притворяющихся безумно любящими, не обещающих Навсегда сохранить нежную Преданность, друзей, от которых можно поэтому ожидать лишь сдержанного проявления чувств, но к которым инстинктивно устремилась моя Душа, полная столь безграничной благодарности, что я умоляла собственный Разум помочь Мне преодолеть это Состояние духа.

Никто не пускается в Плавание по морю Любви, Если только не различит или не вообразит Звезды Надежды над его бурными волнами.

Взращивать Счастье? Я не слыхивала более нелепой Насмешки. И что означает подобный Совет? Счастье ведь не картофель, который сажают и удобряют навозом. Оно сияет нам с небес. Оно - как божья роса, которую Душа наша неким прекрасным утром вдруг пьет с чудесных трав рая.

Холодок, хранящий Пламя в глубине, - бесценный Дар природы.

Трудись во Имя собственной независимости, достигни её, а Там уже будешь стремиться к большему.

Легче отражать Взрыв ярости с близкого Расстояния, чем подвергаться угрозе издалека.

Ни выдающейся красоты, ни совершенного обаяния, ни настоящей утонченности Нет без Силы, столь же выдающейся, столь же совершенной и надежной.

Прошлое Было ей дорого, но Она не проронила ни Слова, она умела чувствовать, не изливая своих чувств потоками речей.

Жизнь остается жизнью, как бы Она нас ни ранила, уши и Глаза наши продолжают нам служить, как бы мало радости и утешения ни сулило то, что придется Увидеть и услышать.

Бывают Слова и обидны, острые как Нож, и Раны от них, рваные и отравленные, Никогда не заживают. Но бывают и утешения столь нежные, что Эхо от них Навсегда остается в ушах и до гробовой доски не умолкает, не глохнет и Тепло их не стынет и согревает тоскующую душу до самой смерти.

Только смертный способен предавать на Время полному забвению Всё, кроме настоящего, испытывая к настоящему мимолетную, но непреодолимую Страсть.