Книга: Чапаев и Пустота. Страница 4

Какие бы формы не были нам предписаны прошлым, на самом деле каждый из нас Все равно видит в Жизни только Отражение своего собственного духа. И Если вы обнаруживаете вокруг себя непроглядную темноту, то это значит только, что ваше собственное внутреннее Пространство подобно ночи.

- А как Увидеть пустоту?
- Увидьте самого себя, - сказал барон. - Извините за невольный каламбур.

Как Голова пропадать будет, так какая ей тогда Разница, какая на ней была шапка? А с другой стороны подойти - Там, где Воля начинается, никакие Цвета уже Ничего не значат.

У Человека ум - это как у казака лошадь. Все Время Вперед нас движет. Только господин барон говорят, что нынче у людей совсем другой коленкор пошел. Никто с этой своей лошадью совладеть не может, и поэтому Она, можно сказать, удила закусила, и не всадник теперь ей управляет, а она его куда хочет, туда и несет. Так что всадник и Думать забыл, что он куда-то попасть хотел. Куда лошадь выбредет, Там и едет.

Я и был той возможностью, тем единственным способом, которым Все Эти психбольницы и гражданские войны приходили в Мир.

Понимаете ли, Если вы продаете партию пулеметов, так сказать, в пустоту, из которой вам на счет поступают неизвестно как заработанные Деньги, то вы мало чем отличаетесь от кассового аппарата. Но если вы продаете ту же партию пулеметов людям, про которых вам известно, что каждый раз, когда они убивают других, они должны каяться перед тремя ипостасями создателя этого мира, то простой акт Продажи возвышается до искусства и приобретает совсем другое Качество.

- У нас Сейчас тоже такая Жизнь, что Человек от всего отступается. А Традиции… Ну как, некоторые ходят во всякие Там церкви, но в основном человек, Конечно, посмотрит телевизор, а Потом о деньгах думает.

- Интеллигент, как бы он ни измывался над устоями империи, которая его породила, отлично знает, что в ней все-таки жив был нравственный Закон.
- Вот как? Отчего?
- Да оттого, что Если нравственный закон в ней был бы мертв, он Никогда не посмел бы топтать ее Устои ногами.

- А вот вы скажите, Василий Иванович, только как на духу. Вы красный или белый?
- Я? - спросил Чапаев, переводя на меня Взгляд. - Сказать?
Он взял со стола две луковицы и принялся молча чистить их. Одну он ободрал до белизны, а со второй снял только верхний слой шелухи, обнажив красно-фиолетовую кожицу.
- Гляди, Петька, - сказал он, кладя их на стол перед собой. - Вот перед тобой две луковицы. Одна белая, а Другая красная.
- Ну, - сказал я.
- Посмотри на белую.
- Посмотрел.
- А теперь на красную.
- И чего?
- А теперь на обе.
- Смотрю, - сказал я.
- Так какой ты сам - красный или белый?
- Я? То Есть как?
- Когда ты на красную луковицу смотришь, ты красным становишься?
- Нет.
- А когда на белую, становишься белым?
- Нет, - сказал я, - не становлюсь.
- Идем дальше, - сказал Чапаев. - Бывают Карты местности. А этот стол - упрощенная карта сознания. Вот красные. А вот белые. Но разве оттого, что мы сознаем красных и белых, мы приобретаем Цвета? И что это в нас, что может приобрести их?

Уже много лет моя главная Проблема - как избавиться от всех этих мыслей и чувств самому, оставив свой так называемый внутренний Мир на какой-нибудь помойке.

- Еще Один хамский пассаж, и я полностью потеряю к вам Интерес, Петр.
- Значит, вы его все-таки ко Мне испытываете. Это утешает.
- Не цепляйтесь к словам.
- А Почему я не могу цепляться к словам, которые мне нравятся?

В Жизни Все успехи нужно соотносить с тем интервалом времени, на котором они достигаются; Если этот интервал чрезмерно долог, то Большинство достижений оказываются обессмысленными в большей или меньшей степени; любое из достижений (во всяком случае, практических) оказывается равным нулю, если отнести его к длине всей жизни, потому что после смерти не имеет значения Ничего.

Что это ты, говорю, на меня зенки вылупил, или тебе Наверху бандитов мало? А мент попался разговорчивый. Почему, говорит, их Там много. Только они порядка не нарушают.

Трагедия происходит не с художником и не с машинистом Поезда, а в уме художника или машиниста поезда.