Автор цитат: Анатолий Сергеевич Штейгер

Крылья? Обломаны крылья.
Боги? Они далеки.
На Прошлое - полный бессилья
И нежности взмах руки.
Заклятье: живи, Кто может,
Но знай, что Никто не поможет,
Никто не сумеет помочь.
А Если уж Правда невмочь -
Есть мутная Сена и Ночь.

Всегда платить за Всё. За всё платить сполна.
И в этот раз я заплачу́, конечно,
За то, что шелестит для нас Сейчас волна,
И берег Далёко́, и Путь сияет Млечный.
Душа в который раз как будто на весах:
Удастся или Нет сравнять ей чашу с чашей?
Опомнись и пойми! Ведь о таких часах
Мечтали в детстве мы и в молодости нашей.
Чтоб так плечом к плечу, о борт облокотясь,
Неведомо Зачем плыть в Море ночью южной,
И чтоб на корабле Все спали, кроме нас,
И мы могли Молчать, и Было лгать не нужно...
Облокотясь о борт, всю Ночь, плечом к плечу,
Под Блеск огромных звёзд и Слабый шелест моря...
А Долг я заплачу́... Я ведь всегда плачу́.
Не споря ни о чём... Любой ценой... Не споря.

У нас не спросят: вы грешили?
Нас спросят лишь: любили ль вы?
Не поднимая головы,
Мы скажем горько: - Да, увы,
Любили... как ещё любили!...

Никто, как в детстве, нас не Ждет внизу.
Не переводит нас через дорогу.
Про злого муравья и стрекозу
Не говорит. Не учит верить Богу.
До нас теперь Нет Дела никому -
У всех довольно собственного дела.
И Надо Жить, как Все, но самому…
(Беспомощно, нечестно, неумело).

Настанет Срок (не сразу, не сей Час,
Не Завтра, не на будущей неделе),
Но он, Увы, настанет этот час, -
И ты вдруг сядешь ночью на постели
И правду всю увидишь без прикрас
И Жизнь - какой Она на самом деле…

Это всем известно при прощаньи:
Длинное тяжелое молчанье,
Хоть чего-то Все ж недосказал…
Обещанья? Сколько обещаний
Мне давалось… Сколько я давал.
О, недаром Сердце тайно копит
И от всех ревниво бережет
Самое мучительное - опыт…
Он Один нам все-таки не лжет.
Главное: совсем не обольщаться.
Верить только в этот День и час.
Каждый раз как бы навек прощаться,
Как навек, прощаться каждый раз…

Не до стихов… Здесь слишком много слез,
В безумном и несчастном мире этом.
Здесь круглый Год стоградусный мороз:
Зимою, осенью, весною, летом.
Здесь должен прозой Говорить всерьез
Тот, Кто дерзнул назвать себя поэтом.

Мы верим книгам, музыке, стихам,
Мы верим снам, которые нам снятся,
Мы верим слову… (Даже тем словам,
Что говорятся в утешенье нам,
Что из окна вагона говорятся…)

Об этом мире слишком много лгут,
Об этой Жизни ходит много басен,
Но Все же этот Мир - прекрасен,
И этой жизнью всё-таки живут…
Пройдут Года и, заглушая вздох,
Раздастся вдруг невольное признанье: -
О, этот бедный мир совсем не плох!
О, эта Жизнь - совсем не наказанье!

Только раз дается в Жизни счастье,
Только раз и только на мгновенье,
И не в нашей слишком слабой власти
Удержать его прикосновенье.

Бедность легко узнают по заплатке.
Годы - по губ опустившейся складке.
Горе?
но здесь начинаются прятки -
Эта любимая взрослых Игра.
- « Все, разумеется, в полном порядке».
У собеседника - с плеч гора.

Неужели Сентябрь? Неужели начнется опять
Эта острая Грусть, и дожди, и на улице слякоть…
Вечера без огня... Ведь нельзя постоянно читать.
Неужели опять, чуть стемнело,
Ничком на Кровать -
Чтобы Больше не Думать, не слышать
И вдруг не заплакать.

Неужели навеки врозь?
Сердце знает, что да, навеки.
Видит Всё. До конца. Насквозь…
Но не каждый ведь скажет - «Брось,
Не надейся» - слепцу, калеке…

Перемена людей и мест
Не поможет. Напрасно бьешься.
Память - самый тяжелый крест…
Под кладбищенским разогнешься.