Книга: Стамбульский бастард. Страница 2

- Это Всё Поэзия, - сказал Исключительно Бездарный Поэт; будучи исключительно бездарным, он имел обыкновение во всём Видеть поэзию.

… Любовь любит Власть. Вот Почему мы сами смертельно влюбляемся, но Никогда не отвечаем взаимностью тем, Кто смертельно влюблён в нас.

Сколько ни беседуй с воображаемыми собеседниками, всегда Есть, что сказать.

Может быть, супружество - не более чем мимолётная блажь. Поддавшись ей, ты начинаешь верить, что это Навсегда, а Потом можешь даже смеяться над тем, как обманулся, но только Если сам ушёл Первый. То Обстоятельство, что, Прежде чем погибнуть без возврата, Брак ещё какое-то Время агонизирует, давало обманчивую надежду, Пока ты не осознавал, что надеяться можно не на то, что Всё образуется, а на то, что оба в итоге помучаются и разойдутся, каждый своим путём.

Быть может, Всё не так безнадёжно. Быть может, теперь и Она сможет пойти на рыбалку и часами стоять неподвижно, не досадуя на то, что осталась за бортом, а Жизнь промчалась мимо, словно быстроногий Заяц, на которого можно Смотреть издали, а вот поймать - Никогда.

Не называйте меня дерьмом. У дерьма тоже Есть Сердце.

У этого безразличия был собственный Ритм. Оно накатывало и снова отпускало, а с ним и Настроение скакало из Крайности в крайность, из Жара в Холод, туда-сюда, как маятник.

Только три категории людей способны на абсолютное Безразличие: безнадёжно наивные, безнадёжно замкнутые и полные безнадёжной Надежды.

Этим Дождь похож на Горе. Ты изо всех сил стараешься уберечься, но, когда оказывается, что Усилия тщетны, перестаёшь считать капли и всецело отдаёшься обрушившемуся на Тебя бурному потоку.

Дождь - это ведь Грязь, Хаос и Ярость, словно нам их и без того мало. И ещё дождь - это Борьба. Всегда. Десять миллионов Человек, как барахтающиеся в воде беспомощные котята, тщетно сражаются с летящими каплями. Не то чтобы мы были совсем одиноки в этой борьбе. Вместе с нами - улицы с их допотопными названиями, нанесёнными по трафарету на жестяные таблички, и разбросанные здесь и Там гробницы бесчисленных святых, и Горы мусора, поджидающие на каждом углу, и пугающе огромные строительные котлованы, которые скоро превратятся в помпезные современные здания. Мы Все злимся, когда Небеса, разверзшись, плюют нам на голову.
Но Потом, когда на землю падают последние капли, а Другие повисают на отмытых от пыли листьях, в беззащитное мгновенье, когда мы ещё не уверены, что дождь прекратился, и дождь тоже в этом не уверен, в светлый промежуток вдруг снисходит Умиротворение. На протяжении одной долгой минуты Небо будто извиняется за весь учинённый Бардак. А мы, с пропитанными влагой волосами и сырыми обшлагами, Всё ещё уныло и опасливо всматриваемся в прояснившееся лазурное небо. Смотрим и невольно улыбаемся в Ответ. Мы прощаем небо. Всегда.