Книга: Доктор Живаго. Страница 2

С тех пор как он себя помнил, он не переставал удивляться, как это при одинаковости рук и ног и общности языка и привычек можно быть не тем, что Все, и притом чем-то таким, что нравится немногим и чего не любят?

Мне невероятно, до Страсти Хочется Жить, а жить ведь значит всегда порываться Вперед, к высшему, к совершенству и достигать его.

Несвободный Человек всегда идеализирует свою неволю.

Революции производят Люди действенные, односторонние фанатики, Гении самоограничения. Они в несколько часов или дней опрокидывают старый Порядок. Перевороты длятся недели, много Годы, а Потом десятилетиями, веками поклоняются духу ограниченности, приведшей к перевороту, как святыне.

Прощай, единственно любимая, Навсегда утраченная!

Все мое Существо удивлялось и спрашивало: Если так больно Любить и поглощать Электричество, как, вероятно, еще больнее быть женщиной, быть электричеством, внушать Любовь.

Но давай и безумствовать, Сердце мое, Если Ничего, кроме безумства, нам не осталось.

Все бытовое опрокинуто и разрушено. Осталась Одна небытовая, неприложенная Сила голой, до нитки обобранной душевности, для которой Ничего не изменилось, потому что Она во все Времена зябла, дрожала и тянулась к ближайшей Рядом, такой же обнаженной и одинокой.

Я без ума, без памяти, без конца люблю Тебя.

В делах житейских Эти предприимчивые, уверенные в себе, повелительные Люди незаменимы. В делах сердечных петушащееся усатое мужское Самодовольство отвратительно. Я по-другому понимаю Близость и Жизнь.

Ещё более, чем Общность душ, их объединяла Пропасть, отделявшая их от остального мира. Им обоим Было одинаково немило Всё фатально типическое в современном человеке, его заученная восторженность, крикливая приподнятость и та смертная бескрылость, которую так старательно распространяют неисчислимые работники наук и искусств для того, чтобы Гениальность продолжала оставаться большою редкостью.
Их Любовь была велика. Но любят Все, не замечая небывалости чувства.
Для них же - и в этом была их Исключительность - мгновения, когда, подобно веянью вечности, в их обречённое человеческое Существование залетало веяние Страсти, были минутами Откровения и узнавания всё нового и нового о себе и Жизни.

Всю Жизнь он что-нибудь да делал, вечно бывал занят, работал по дому, лечил, мыслил, изучал, производил. Как Хорошо Было перестать действовать, добиваться, Думать и на Время предоставить этот Труд природе, самому стать вещью, замыслом, произведением в её милостивых, восхитительных, Красоту расточающих руках!

И так далека, холодна и притягательна была та, которой он Всё отдал, которую всему предпочёл и противопоставлением которой Все низвел и обесцветил!

Отчего мы всегда врозь?