Книга: Доктор Живаго. Страница 6

Все Горе в том, что я люблю Тебя, а ты меня не любишь. Я стараюсь найти Смысл этого осуждения, истолковать, оправдать, роюсь, копаюсь в себе, перебираю всю нашу Жизнь и все, что я о себе знаю, и не вижу начала и не могу вспомнить, что я сделала и чем навлекла это Несчастье. Ты как-то превратно, недобрыми глазами смотришь на меня, ты видишь меня искаженно, как в кривом зеркале.
А я люблю тебя. Ах, как я люблю тебя, Если бы только мог себе представить! Я люблю все особенное в тебе, все выгодное и невыгодное, все обыкновенные твои стороны, дорогие в их необыкновенном соединении, облагороженное внутренним содержанием Лицо, которое без этого, может быть, казалось бы некрасивым, Талант и ум, как бы занявшие Место начисто отсутствующей воли. Мне все это дорого, и я не знаю Человека Лучше тебя.
Но слушай, знаешь, что я скажу тебе? Если бы даже ты не был так дорог мне, если бы ты не нравился мне до такой степени, все равно прискорбная Истина моего Холода не открылась бы мне, все равно я думала бы, что люблю тебя. Из одного страха перед тем, какое унизительное, уничтожающее Наказание Нелюбовь, я бессознательно остереглась бы понять, что не люблю тебя. Ни я, ни ты Никогда бы этого не узнали. Мое собственное Сердце скрыло бы это от меня, потому что нелюбовь почти как Убийство, и я никому не в силах была бы нанести этого удара.

Она Ничего не говорила, не думала. Ряды мыслей, общности, Знания, достоверности привольно неслись, гнали через нее, как Облака по небу и как во Время их прежних ночных разговоров. Вот это-то, бывало, и приносило Счастье и освобожденье. Неголовное, горячее, друг другу внушаемое Знание. Инстинктивное, непосредственное.
Таким знанием была полна и она Сейчас, темным, неотчетливым знанием о смерти, подготовленностью к ней, отсутствием растерянности перед ней. Точно она уже двадцать раз жила на свете, без счета теряла Юрия Живаго и накопила целый Опыт сердца на этот счет, так что Все, что она чувствовала и делала у этого гроба, Было впопад и кстати.
О какая это была Любовь, вольная, небывалая, ни на что не похожая! Они думали, как Другие напевают.
Они любили друг Друга не из неизбежности, не "опаленные страстью", как это ложно изображают. Они любили друг друга потому, что так хотели все кругом: Земля под ними, Небо над их головами, облака и Деревья. Их любовь нравилась окружающим еще, может быть, Больше, чем им самим. Незнакомым на улицам, выстраивающимся на прогулке детям, комнатам, в которых они селились и встречались.
Ах вот это, это вот ведь и было главным, что их роднило и объединяло! Никогда, никогда, даже в минуты самого дарственного, беспамятного счастья не покидало их самое высокое и захватывающее: Наслаждение общей лепкою мира, Чувство отнесенности их самих ко всей картине, Ощущение принадлежности к красоте всего зрелища, ко всей вселенной.
Они дышали только этой совместностью. И потому превознесение Человека над остальной природой, модное нянчение с ним и человекопоклонство их не привлекали. Начала ложной общественности, превращенной в политику, казались им жалкой домодельщиной и оставались непонятны.