Книга: Возвращение

И, верно, еще часто придется Мне снимать свой ранец, когда плечи устанут, и часто еще я буду колебаться на перекрестках и рубежах, и не раз придется что-то покидать, и не раз - спотыкаться и падать. Но я поднимусь, я не стану лежать, я пойду Вперед и Назад не поверну.

Часть моей Жизни была отдана делу разрушения, отдана ненависти, вражде, убийству. Но я остался жив. В одном этом уже Задача и Путь. Я хочу совершенствоваться и быть ко всему готовым. Я хочу, чтобы Руки мои трудились и Мысль не засыпала.

Война приучила нас действовать почти не размышляя, ибо каждая Минута промедления чревата была смертью. Поэтому Жизнь здесь кажется нам очень уж медлительной. Мы берем ее наскоком, но Прежде, чем Она откликнется и зазвучит, мы отворачиваемся от нее. Слишком долго была нашим неизменным спутником Смерть; она была лихим игроком и ежесекундно на карту ставилась высшая ставка. Это выработало в нас какую-то напряженность, лихорадочность, научило Жить лишь настоящим мгновением, и теперь мы чувствуем себя опустошенными, потому что здесь это Все не нужно. А Пустота родит тревогу: мы чувствуем, что нас не понимают и что даже Любовь не может нам помочь. Между солдатами и несолдатами разверзлась непроходимая Пропасть.

Война представлялась ей сворой разъяренных хищников, угрожающих Жизни ее сына. Но ей Никогда не приходило в голову, что ее Сын, за Жизнь которого Она так тревожилась, был таким же разъяренным хищником по отношению к сыновьям других матерей.

Слова оратора плещут через наши головы, Все куда-то мимо, мимо... Они родятся и умирают, но нас они не трогают, не увлекают, не встряхивают, они только плещут и плещут.

Раньше я бы, Конечно, не позволил себе смеяться над отцом. Но Почтение к старшим испарилось в окопах. Там Все были равны.

Днем вывешивается Объявление, что поездов сегодня Больше не будет. Никто не трогается с места. Солдат не верит объявлениям. И в самом деле: вскоре показывается поезд.

Юность вовсе не хочет быть понятой, Она хочет одного: оставаться сама собой.

Жратва - одно из самых доступных наслаждений жизнью.

Эх, на фронте куда проще Было: жив - значит, Все Хорошо.

Матери, должно быть, могут только Любить, - в этом Все их Понимание своих детей.

Мы с ним совершенно Разные Люди, и у нас только потому сохранились хорошие Отношения, что вообще никаких отношений не Было.

Своим движением Вперед Мир обязан лишь плохим ученикам.

Кругом в шелку и бархате, а в постели Все едино.