Книга: Возвращение. Страница 1

- Я думаю, Георг, что мы больны. Война еще слишком глубоко сидит в нас.
Рахе кивает:
- Мы от нее Никогда не избавимся.
- Избавимся, - говорит Людвиг, - иначе Все Было бы напрасно.

... иная девица, сидя за столиком, кажется грациозной ланью, а танцует как беременная слониха.

... помолвка - ведь это еще Далеко не Женитьба.

... как Хорошо Было бы, будь Все как следует.

Сотня молодых Солдат, Восемнадцать лейтенантов, тридцать фельдфебелей и унтер-офицеров собрались здесь и хотят снова вступить в Жизнь. Каждый из них сумеет с наименьшими потерями провести сквозь артиллерийский Огонь по трудной местности роту солдат; каждый из них, ни минуты не колеблясь, предпринял бы Все, что следует, Если бы ночью в его окопе раздался рев: «Идут!»; каждый из них закален несчетными немилосердными днями; каждый из них - настоящий солдат, не Больше того и не меньше.
Но для мирной обстановки? Годимся ли мы для нее? Пригодны ли мы вообще на что-нибудь иное, кроме солдатчины?

Ругаться можно лишь при соответствующем телосложении, которым вы, кажется, не отличаетесь.

Я пытаюсь его утешить. Но он глядит в сторону. Мои Слова его не убеждают, но Мне они приносят Облегчение. Ведь так всегда бывает, когда утешаешь.

- Ну вот, Вайль, вы и дождались своего времечка.
- Что ж, оно не будет таким кровавым, - спокойно отвечает Макс.
- И таким героическим, - возражает Хеель.
- Это не Все в Жизни, - говорит Вайль.
- Но самое Прекрасное, - отвечает Хеель. - А что ж тогда прекрасно?
Вайль с минуту молчит. Затем говорит:
- То, что сегодня, может быть, звучит дико: Добро и Любовь. В этом тоже Есть свой Героизм.

... к хорошему Солдаты всегда относятся с недоверием, и правильней с самого начала рассчитывать на Худшее.

Один Год войны наслаивался на другой, один год безнадежности присоединялся к другому, и когда мы подсчитывали Эти месяцы и Годы, мы не знали, чему Больше изумляться: тому ли, что уже столько или что всего-навсего столько времени прошло. А с тех пор как мы знаем, что Мир не за горами, каждый Час кажется в тысячу раз тяжелее, и каждая Минута в огне тянется едва ли не мучительнее и дольше, чем вся Война.

Вот стою я перед вами, Один из сотен тысяч банкротов, чью веру и Силы разрушила Война... Вот стою я перед вами и чувствую, насколько Больше в вас Жизни, насколько больше нитей связывает вас с нею... Вот стою я перед вами, ваш Учитель и Наставник. Чему же Мне учить вас? Рассказать вам, что в двадцать лет вы превратитесь в калек с опустошенными душами, что Все ваши свободные устремления будут безжалостно вытравлять, Пока вас не доведут до уровня серой посредственности? Рассказать вам, что все Образование, вся Культура, вся Наука - не что иное, как жестокая Насмешка, пока Люди именем господа бога и человечности будут истреблять друг Друга ядовитыми газами, железом, порохом и огнем? Чему же мне учить вас, маленькие создания, вас, которые только и остались чистыми в Эти ужасные годы?
Чему я могу научить вас? Показать вам, как срывают Кольцо с ручной гранаты и мечут ее в Человека? Показать вам, как закалывают человека штыком, убивают прикладом или саперной лопатой? Показать, как направляют дуло винтовки на такое Непостижимое Чудо, как дышащая Грудь, пульсирующие Легкие, бьющееся Сердце? Рассказать, что такое столбняк, вскрытый спинной Мозг, сорванный череп? Описать вам, как выглядят разбрызганный мозг, размозженные Кости, вылезающие наружу внутренности? Изобразить, как стонут, когда Пуля попадает в живот, как хрипят, когда прострелены легкие, и какой свист вырывается из горла у раненных в голову? Кроме этого я Ничего не знаю! Кроме этого я ничему не научился!
Или подвести мне вас к зелено-серой географической карте, провести по ней пальцем и сказать, что здесь была убита Любовь? Объяснить вам, что Книги, которые вы держите в руках, - это сети, которыми улавливают ваши доверчивые Души в густые заросли фраз, в колючую проволоку фальшивых понятий?
Вот стою я перед вами, запятнанный, виновный, и не учить, а молить вас хотелось бы мне: оставайтесь такими, какие вы Есть, и не позволяйте раздувать теплое Сияние вашего детства в острое Пламя ненависти! Ваше чело еще овеяно дыханием непорочности - мне ли учить вас! За мной еще гонятся кровавые тени прошлого - смею ли я даже приблизиться к вам? Не должен ли сам я сначала вновь стать человеком?

Неужели вы думаете, что четыре Года кровопролития можно стереть, точно губкой, одним туманным словом " Мир"?

Власть, думаю я; всегда одно и то же: одного грамма ее достаточно, чтобы сделать Человека жестоким.

Вечером Мир всегда прекрасней.