Персонаж: Эрнст

Часть моей Жизни была отдана делу разрушения, отдана ненависти, вражде, убийству. Но я остался жив. В одном этом уже Задача и Путь. Я хочу совершенствоваться и быть ко всему готовым. Я хочу, чтобы Руки мои трудились и Мысль не засыпала.

Война приучила нас действовать почти не размышляя, ибо каждая Минута промедления чревата была смертью. Поэтому Жизнь здесь кажется нам очень уж медлительной. Мы берем ее наскоком, но Прежде, чем Она откликнется и зазвучит, мы отворачиваемся от нее. Слишком долго была нашим неизменным спутником Смерть; она была лихим игроком и ежесекундно на карту ставилась высшая ставка. Это выработало в нас какую-то напряженность, лихорадочность, научило Жить лишь настоящим мгновением, и теперь мы чувствуем себя опустошенными, потому что здесь это Все не нужно. А Пустота родит тревогу: мы чувствуем, что нас не понимают и что даже Любовь не может нам помочь. Между солдатами и несолдатами разверзлась непроходимая Пропасть.

Война представлялась ей сворой разъяренных хищников, угрожающих Жизни ее сына. Но ей Никогда не приходило в голову, что ее Сын, за Жизнь которого Она так тревожилась, был таким же разъяренным хищником по отношению к сыновьям других матерей.

Слова оратора плещут через наши головы, Все куда-то мимо, мимо... Они родятся и умирают, но нас они не трогают, не увлекают, не встряхивают, они только плещут и плещут.

Раньше я бы, Конечно, не позволил себе смеяться над отцом. Но Почтение к старшим испарилось в окопах. Там Все были равны.

- На самом деле, я не совсем уверен, что ты вообще Человек.
- Нет. Я следующая ступень эволюции. Человек, которому не может навредить другой человек.

"Меня придушит умирающий", - подумал он. "Фрау Шмидт, с прискорбием сообщаем вам об утрате вашего задушенного покойником сына. Он умер, как и жил, в совершеннейшем недоумении".

Горизонталь - это Жизнь. Вертикаль - это Бог. В точке пересечения - Я, Шекспир и Леонардо!