Вся русская историография написана дворянами. Я совсем не хочу утверждать, что Соловьев или Ключевский сознательно перевирали
Действительность во
Имя сознательно понятых кастовых интересов.
Все это делается проще.
Человек рождается в данной обстановке.
Она ему близка и мила. Она ему родная. <...> Не мог же Толстой не понимать, что Каратаев - это бессмыслица, как не мог же
Пушкин не понимать, что в Пугачевском восстании что-что, а
Смысл все-таки был; смысл этот был вынужден признать и Ключевский, и Тихомиров, и даже Катков. А вот для Пушкина это был просто «бессмысленный
Бунт». «Бессмысленный и беспощадный» - и
Больше Ничего.