Персонаж: Утред Беббанбургский. Страница 4

- Я Ничего не могла с собой поделать. Я молилась, чтобы этого не произошло, но чем Больше молилась, тем больше о нем думала.
- И вот ты его любишь.
- Да.

- Я тебе заплачу!
- Моя Плата - Счастье Этельфлэд.

- Дайте Мне Мой Меч!
- Я проведу Жизнь после смерти в зале Одина. И буду Там пировать с твоим братом. И ни он, ни я не хотим оказаться в твоей компании.

И Этельфлэд будет свободна, и Любовь победит, и всегда будет дуть теплый Ветер, и всю зиму будет Еда, и ни Один из нас Никогда не состарится, и на деревьях будет расти серебро, и Золото будет появляться, как роса, на траве, и яркие Звезды влюбленных будут блистать вечно.
Все Было так просто.

Я верил, что Люди, которых мы убиваем, неразрывно связаны с нами. Нити их Жизни, ставшие призрачными, богини судеб сплетают с нашими нитями, и Ноша убитых остается с нами, чтобы преследовать нас до тех пор, Пока острый клинок не перережет наконец и нашу жизнь

Трусость всегда с нами и Храбрость тоже - та, что побуждает поэтов слагать о нас песни. Храбрость - просто Воля, преодолевающая страх

- Я Никогда не пойму Тебя, Утред.
- Я очень простая Душа. Я просто хочу домой.
- Не в чертоги Одина?
- Рано или Поздно - да, но сперва домой.

Однажды в Валгалле пировали двенадцать богов, но Локи, бога-проказника, в тот раз пригласить забыли. И он сыграл злую шутку, уговорив слепого Хёда бросить Побег омелы в своего брата Бальдра. Бальдр, любимец богов, и сам был хорошим богом, но его можно Было убить омелой. И вот он погиб от Руки родного брата, а Локи злорадно смеялся. С тех пор всем известно, что тринадцать - очень дурное число. Тринадцать птиц в небе предвещают Несчастье, тринадцать камешков, положенные в горшок, отравят любую еду, а Если за обеденным столом соберутся тринадцать Человек - Один из них вскоре непременно умрет. И Сейчас тринадцать воинов в моем отряде могло означать лишь одно - Наше Поражение.

- Ну и воняет же от Тебя. И вообще, ты самый уродливый, самый волосатый и самый вонючий ублюдок, которого я когда-либо видел. Мне бы следовало бросить тебя крабам, но какой приличный краб не почувствует к тебе отвращения?
- Тебя послал Альфред?
- Да, но я бы ни за что не согласился тебя искать, Если бы знал, в какое грязное Дерьмо ты превратился. Рад Видеть тебя, Утред Рагнарсон.

- Ты жив, Утред!
- Меня Трудно доконать, святой Отец.
- Да, так и Есть, так и есть, хотя в детстве ты был чрезвычайно слабым ребенком.
- Я?!
- «Из заморышей заморыш» - так всегда говорил твой отец. И только Потом ты начал расти.
- И уже не остановился, так?

- Здесь Все записывают. Буквально все! Ты умеешь читать?
- Умею, и читать, и писать.
- А сколько раз в Жизни тебе это пригодилось?
- Ни разу.
- Тогда Зачем монахи постоянно что-то пишут?
- Просто вся их Религия записана. А наша - Нет.
- Записанная религия? Это как?
- Ну, у христиан Есть специальная книга, в которой записана вся их религия.
- А зачем это нужно?
- Не знаю. Просто христиане записывают ее, и все. Ну и еще, Конечно, они записывают Законы. Альфред любит составлять новые законы, и их надлежит обязательно заносить в Книги.
- Если Люди не могут запомнить законы, значит законов этих слишком много.

В странной земле Нортумбрии Все стало в тот День еще более странным.

Тор и Один бродили по нашим холмам, ночевали в наших долинах, любили наших женщин и пили воду из наших источников, поэтому казались нашими соседями. Что еще Мне нравилось в старых богах - это то, что они не были одержимы нами, простыми людьми. У них имелась собственная Жизнь, свои битвы и любовные похождения, и, казалось, по большей части боги просто не обращают на нас внимания.

Мы Все чего-то боимся. Страх ползает внутри Тебя, как дикий Зверь, царапает когтями твои внутренности, делает слабыми твои Мускулы, пытается сыграть дурную шутку с твоими кишками. Он хочет, чтобы ты корчился и плакал, но страх Надо отбросить и призвать все свое Мастерство, и тогда тебе поможет свирепость.