Книга: Анна Каренина. Страница 1

... Все мы созданы затем, чтобы мучаться, и что мы все знаем это и все придумываем Средства, как бы обмануть себя. А когда видишь правду, что же Делать?

Он чувствовал, что не может отвратить от себя ненависти людей, потому что Ненависть эта происходила не оттого, что он был дурен (тогда бы он мог стараться быть Лучше), но оттого, что он постыдно и отвратительно несчастлив.

Нет, Душа моя, для меня уже нет таких балов, где весело.

Если простить, то совсем, совсем.

И я уверен в себе, когда вы опираетесь на меня.

" Молчи, глупое", - обращался он к своему сердцу.

Когда ты трудишься, любя Труд, ты в нем найдешь для себя награду.

Может быть оттого, что я радуюсь тому, что у меня Есть, и не тужу о том, чего нету.

В Москве он так опускался, что в самом деле, Если бы пожить Там долго, дошел бы, чего доброго, и до спасения Души; в Петербурге же он чувствовал себя опять порядочным человеком.

- Зачем же Мне дан Разум, Если я не употреблю его на то, чтобы не производить на Свет несчастных?
Она посмотрела на Долли, но, не дождавшись ответа, продолжала:
- Я бы всегда чувствовала себя виноватою пред этими несчастными детьми, - сказала она. - Если их Нет, то они не несчастны по крайней мере, а если они несчастны, то я Одна в этом виновата.

Все Женщины, просто как женщины, были страшны и противны ему.

У него была способность понимать Искусство и верно, со вкусом подражать искусству, и он подумал, что у него Есть то самое, что нужно для художника, и, несколько времени поколебавшись, какой он выберет Род живописи: религиозный, исторический Жанр или реалистический, он принялся писать. Он понимал Все Роды и мог вдохновляться и тем и другим; но он не мог себе представить того, чтобы можно Было вовсе не знать, какие есть роды живописи, и вдохновляться непосредственно тем, что есть в душе, не заботясь, будет ли то, что он напишет, принадлежать к какому-нибудь известному роду.

Это были два главные представителя московской интеллигенции, как называл их Облонский. Оба были Люди уважаемые и по характеру и по уму. Они уважали друг Друга, но почти во всем были совершенно и безнадежно несогласны между собою - не потому, чтоб они принадлежали к противоположным направлениям, но именно потому, что были одного лагеря ( Враги их смешивали в одно), но в этом лагере они имели каждый свой оттенок. А так как Нет Ничего неспособнее к соглашению, как разномыслие в полуотвлеченностях, то они не только Никогда не сходились в мнениях, но привыкли уже давно, не сердясь, только посмеиваться неисправимому заблуждению Один другого.

Старый князь встал и погладил рукой Волосы Кити. Она подняла Лицо и, насильно улыбаясь, смотрела на него. Ей всегда казалось, что он Лучше всех в семье понимает ее, хотя он мало говорил с ней. Она была, как меньшая, любимица отца, и ей казалось, что Любовь его к ней делала его проницательным. Теперь, встретившись с его голубыми, добрыми глазами, пристально смотревшими на нее с его сморщенного Лица, ей казалось, что он насквозь видит ее и понимает Все то нехорошее, что в ней делается. Она, краснея, потянулась к нему, ожидая поцелуя, но он только потрепал ее по волосам и проговорил:
- Эти глупые шиньоны! До настоящей дочери и не доберешься, а ласкаешь волосы дохлых баб.