Книга: Моонзунд

Я согласен подставить себя под Пули, но только под вражеские. Ждать, когда Тебя убьют свои, противно.

Смерть всегда не нужна. И всегда сладки мгновения Жизни.

Долг, Честь, Присяга - это ведь не пустые слова!
Нельзя их закидывать под лавку...

На крейсерах Волнения перешли в бурные взрывы патриотических ликований. Там кричали "ура России" - и даже качали офицеров. Они взлетали на матросских руках, с высоты палуб виделся им рейд, молчаливые остовы дредноутов, на которых офицеров Никто не качал. Там их убивали, там штыками загоняли их в норы казематов.

- Скажи, Клара... как Тебя зовут?
- Называй как угодно. Все равно ошибешься...

Чувство золотой середины дается не Каждому, нужен для этого Талант. А бездарные Актеры всегда переигрывают.

- А Если затронута Честь России?
- Сейчас им на это плевать с фок-мачты...

Корабельные судьбы - Иногда как людские. Их можно изучать. Они достойны монографий.

В самом деле, каково лететь вниз головой в Пропасть кипящей воды, распластывания полы шинели, и Вода тут же обнимает Тебя властно и жестоко, а Последний проблеск сознания отметит, что Сейчас мимо тебя, мимо твоей судьбы проходит корабль, уже не твой, внешне безучастный к твоей гибели...

В маленьком коллективе Трудно скрыть свои Слабости. Это не линкор, где Человек теряется, словно прохожий на Невском. Тут любой подлец заявит о себе, что он подлец...

- Поздно... разбирайте револьверы!
- Нет! - вскрикнул он [мичман Карпенко], подбежав к барону.
- Что значит "нет"? - набросился на него страшой. - На ваших плечах, мичман, погоны, а не ангельские крылышки?
- Нет! - твердо проговорил Карпенко. - Я говорю вам НЕТ, ибо нечестно проливать русскую Кровь на палубе русского корабля. Она должна быть пролита лишь в битве с врагами.

... У людей, которые воюют, Нервы всегда на взводе. Можно быть героем в сражении, но Потом станешь психовать из-за того, что тебе в миске с супом попался чей-то волос...

- Я уже не думаю, как бы Мне Хорошо прожить. С некоторых пор я стал Больше заботиться - как бы мне хорошо помереть...

И, шагая по палубе, Артеньев думал, что Хорошо бы и ему сменить стоянку, дабы с Души безболезненно, как с корабля, отпали давние наросты обид, тревог и сомнений...