Книга: Яма

Но пусть я буду смешон и глуп - и я не хочу оставаться соболезнующим зрителем, который сидит на завалинке, глядит на Пожар и приговаривает: «Ах, батюшки, ведь горит... ей-богу горит! Пожалуй, и Люди ведь горят!», а сам только причитает и хлопает себя по ляжкам.

Пока существует Брак, не умрет и Проституция. Знаешь ли ты, Кто всегда будет поддерживать и питать проституцию? Это так называемые порядочные Люди, благородные отцы семейств, безукоризненные Мужья, любящие Братья. Они всегда найдут почтенный Повод узаконить, нормировать и обандеролить платный Разврат.

Вот и сегодня... Почему я Сейчас чувствую себя так, как будто бы я обокрал спящего, или обманул трехлетнего ребенка, или ударил связанного? И почему Мне сегодня кажется, что я сам виноват в зле проституции, - виноват своим молчанием, своим равнодушием, своим косвенным попустительством?

Но Если они [проституьки] и лгут, то лгут совсем как Дети. А ведь ты сам знаешь, что дети - это самые первые, самые милые вралишки и в то же Время самый искренний на свете Народ. И замечательно, что и те и Другие, то Есть и проститутки и дети, лгут только нам - мужчинам - и взрослым. Между собой они не лгут они лишь вдохновенно импровизируют. Но нам они лгут потому, что мы сами этого от них требуем, потому что мы лезем в их совсем чуждые нам Души со своими глупыми приемами и расспросами, потому, наконец, что они нас втайне считают большими дураками и бестолковыми притворщиками.

Видишь ли, меня притягивает и интересует в этой Жизни ее... как бы это выразиться?... ее страшная, обнаженная Правда. Понимаешь ли, с нее как будто бы сдернуты Все условные покровы. Нет ни лжи, ни лицемерия, ни ханжества, нет никаких сделок ни с общественным мнением, ни с навязчивым авторитетом предков, ни с своей совестью. Никаких иллюзий, никаких прикрас! Вот Она - я! Публичная Женщина, общественный сосуд, клоака для стока избытка городской похоти. Иди ко Мне любой, Кто хочет, - ты не встретишь отказа, в этом моя Служба. Но за секунду этого сладострастия впопыхах - ты заплатишь деньгами, отвращением, болезнью и позором. И все. Нет ни одной стороны человеческой жизни, где бы основная, главная правда сияла с такой чудовищной, безобразной голой яркостью, без всякой тени человеческого лганья и самообеления.

Под грубой и похабной профессией, под матерными словами, под пьяным, безобразным видом - и Все-таки жива Сонечка Мармеладова! Судьба русской проститутки - о, какой это трагический, жалкий, кровавый, смешной и глупый Путь! Здесь все совместилось: русский Бог, русская широта и Беспечность, русское Отчаяние в падении, русская некультурность, русская Наивность, русское Терпение, русское Бесстыдство. Ведь все они, которых вы берете в спальни, - поглядите, поглядите на них хорошенько, - ведь все они - Дети, ведь им всем по одиннадцати лет. Судьба толкнула их на проституцию, и с тех пор они живут в какой-то странной, феерической, игрушечной Жизни, не развиваясь, не обогащаясь опытом, наивные, доверчивые, капризные, не знающие, что скажут и что сделают через полчаса - совсем как дети. Эту светлую и смешную детскость я видел у самых опустившихся, самых старых девок, заезженных и искалеченных, как извозчичьи клячи. И не умирает в них Никогда эта бессильная Жалость, это бесполезное Сочувствие к человеческому страданию.

В этом-то весь и Ужас, что Нет никакого ужаса! Мещанские Будни - и только. Да еще привкус закрытого учебного заведения с его наивностью, грубостью, сентиментальностью и подражательностью.

Что-то таинственное, молчаливое и преступное Есть в ее неторопливом разговоре, в уклончивом взгляде ее густо- и темнозолотых глаз из-под длинных опущенных ресниц, в ее манерах, усмешках и интонациях скромной, но развратной святоши.