Книга: Нравственные письма к Луцилию. Страница 2

Один День равен всякому другому.

Каждый День - это ступень Жизни, весь наш Век разделен на части и состоит из кругов, меньших и больших, охватывающих меньшие.

Стань рабом философии, чтобы добыть подлинную свободу.

Кто кажется бездельником, тот занят самыми важными делами, и божественными и человеческими Вместе.

Это я говорю для Тебя, а не для толпы: ведь каждый из нас для другого стоит битком набитого театра.

Для меня Один Человек - что целый Народ, а народ - что один человек.

Между тем и того, и другого Надо избегать: нельзя уподобляться злым оттого, что их много, нельзя ненавидеть многих оттого, что им не уподобляешься.

Что случайно доставшееся, нельзя считать своим.

Мы безумствуем не только поодиночке, но и целыми народами. Убийства и отдельных убийц мы обуздали; а что войны, что истребленье целых племен - это прославляемое злодейство? Ни Алчность, ни Жестокость не знают меры. Убийства, совершаемые в одиночку и исподтишка, не так опасны и чудовищны; но жестокости творятся и теперь по постановлению сената и народа, запрещенное частным лицам приказывается от Лица государства. За одно и то же Преступление платят головою, Если оно совершенно тайно, а если в солдатских плащах - получают хвалы.

Врачевание сводилось когда-то к знанию немногих трав, которые останавливали кровотеченье, заживляли Раны, а Потом постепенно оно дошло до нынешнего многообразия. И не удивительно, что у него Было меньше Дела тогда, когда Люди были еще и сильны и крепки телом, а Пища легка и не испорчена искусством получать наслаждения. Только потом понадобилась пища, не утоляющая, а разжигающая Голод, и придуманы были сотни приправ, распаляющих прожорливость, и то, что было питаньем для проголодавшихся, стало бременем для пятых.

Там, где врага можно ждать со всех сторон, войско идет квадратным строем, готовое к бою. Так же, говорит он, следует поступать мудрецу: он должен развернуть во Все стороны строй своих добродетелей, чтобы Оборона была наготове, откуда бы ни возникла Опасность, и караулы без малейшей суматохи повиновались бы Каждому знаку начальника.

Ты ошибаешься, Луцилий, Если думаешь, будто только наш Век повинен в таких пороках, как Страсть к роскоши, Пренебрежение добрыми нравами и Все прочее, в чем каждый упрекает свое столетье. Это свойства людей, а не времен: ни Один век от вины не свободен.

Из одного и того же каждый извлекает лишь нечто, соответствующее его занятиям. На одном и том же лугу бык ищет лишь траву, собака - зайца, Аист - ящерицу.

Богу я не повинуюсь, а соглашаюсь с ним и следую за ним не по необходимости, а от всей Души.