Это, знаешь ли, то ещё
Удовольствие, третью
Ночь, выходя в промерзлый тамбур, курить, думать:
А как, интересно,
Там, на северном полюсе, может ли
Человек на морозе вообще с кем-нибудь
Говорить? Может человек на морозе с кем-нибудь говорить? Может ли человек вообще с кем-нибудь говорить?
Или ему остается как
Мне, вспоминать, сутулясь, как когда-то давно, в пахучей августовской ночи и его, и её несла в перекрестиях улиц белая волга, обгоняя лады и москвичи. И когда впереди замаячил
Вокзал пятнышком бледным, и он, готовясь к разлуке сидел чуть жив.
Она с заднего сиденья ему, сидящему на переднем, улыбнулась, на
Плечо руку ласково положив. Корил он себя тогда, это
Безнадежность, ненужная
Влюбленность, собачий
Бред. И не думал, что её такая простая
Нежность согреет его через столько холодных лет.
