Персонаж: Эндрю Комптон

Передо мной не Было никаких жизненных перспектив, только небольшая сумма на счету и неутолимый Аппетит убивать юношей. Оказалось, Мне этого вполне достаточно, чтобы прожить оставшиеся месяцы.

Я вдруг понял, что у меня Талант покидать мрачные места.
Хотелось надеяться, что я найду такой уголок, где захочется остаться.

Я дал юноше-греку билет. Он коснулся пальцем моей Руки, когда отдавал его обратно, и на Мгновение Мне страшно захотелось перерезать ему горло.

Я избегал больших сборищ, потому что Там всегда кто-нибудь окажется Рядом, когда хочешь уйти незамеченным.

Я слишком спокоен, слишком замкнут. Ни к кому не подсаживаюсь. У меня так всегда. Мои собеседники сами подходят, усмотрев во Мне то, что им нужно.

Я жил, ощущая себя представителем иного рода, не человеческого.

Я Пил Виски, Пока Комната не плыла перед глазами, блевал в раковину и трезвел, чтобы заснуть, утратив очередную Любовь.

Все, кого я любил, давно умерли. <...> На свете не осталось Ничего, чему Мне захотелось бы научиться, не существовало веселья, которым я мог бы насладиться.

Я Никогда не сомневался, что в организме последним умирает Эго. Я видел последнюю искру беспомощности в глазах моих мальчиков, когда они осознавали, что уходят в Мир иной: как такое могло случиться с ними? А что же такое Душа, Если не та частица эго, которая не способна поверить, что ее вытолкнуло собственное предательское Тело?

- Что они делают с органами после вскрытия? - спросил я, чтобы поддержать Разговор и из искреннего любопытства.
- Забрасывают обратно как попало и зашивают. О, а Мозг оставляют для исследований. В особенности Если это мозг Убийцы. Могу поспорить, для вас тоже припасен сосуд со спиртом, господин Комптон.

На суде меня назвали некрофилом, не подумав о древних корнях этого Слова, о его глубинном значении. Я был другом мертвых, возлюбленным мертвых. И Прежде всего я был другом самому себе и любил самого себя.

Неверно сказать, что Мне доставляло Удовольствие рассекать их на кусочки. Я не испытывал радости от увечий и расчленения, тогда еще Нет, а нравился мне тихий Шепот лезвия. Меня устраивали мои юноши в первозданной форме: большие Мертвые Куклы с двумя красными плачущими ртами вместо одного. Я держал их у себя почти неделю, Пока по квартире не начинал распространяться Запах. Кругом стояло благовоние смерти. Словно в вазе слишком долго держали Цветы. Терпкий сладкий Аромат застревал в ноздрях и добирался до гортани с каждым вдохом.

«Ты выглядишь как подозрительный гомик, залитый кровью», - сказал я обезглавленному трупу, но юный мистер Белая Англия уже Ничего не мог ответить в свою защиту.

Я не такой, как Все, и Точка. Я всегда знал, что не такой: я не мог довольно идти по Жизни, жуя ту жвачку, что окажется у меня во рту, как делают Окружающие.