Книга: Трое на четырёх колёсах (Трое на велосипедах). Страница 3

Немцы вообще очень любят собак, но Собаки Эти большей частью фарфоровые. Фарфоровая собачка Никогда не станет рыть в газоне ямку, чтобы спрятать Там косточку, и ни за что не разорит цветочную клумбу. С точки зрения немцев, это идеальная порода. По заказу вам изготовят собаку, которая будет полностью отвечать требованиям общества собаководов; впрочем, вы можете заказать и нечто совершенно уникальное. Скрещивайте любые породы - собаководы стерпят и такое кощунство. Вы можете заказать фарфоровую собаку голубого или розового Цвета. За небольшую плату вам изготовят даже двуглавого пса.

В Германии Любовь к порядку впитывается с молоком матери; в Германии даже младенцы погремушками отбивают Время, и немецкой птичке в конце концов скворечник пришелся по нраву - Она свысока относится к тем немногочисленным отщепенцам, которые продолжают вить гнезда в кустах и на деревьях. Можете быть уверены: со временем каждой немецкой птичке будет отведено Место в общем хоре. Их разноголосые трели раздражают немцев, которые Больше всего на свете ценят единообразие. Любящий музыку немец организует птиц. Птицу посолиднее, с Хорошо поставленным голосом научат дирижировать, и вместо того, чтобы без толку заливаться в лесу в четыре утра, Птицы в точно указанное в программе время будут Петь где-нибудь в городском саду под аккомпанемент фортепиано. Всё к этому идет.

Один американец, Мой приятель, образованный Человек, знаток и любитель поэзии, как-то признался, что из фотоальбома за 18 пенсов с видами Озёрного края он почерпнул более точное и яркое Представление об этом районе, чем из полного собрания сочинений Колриджа, Саути и Вордсворта, Вместе взятых. Однажды по поводу литературных описаний природы он сказал, что проку от них не Больше, чем от красочных описаний блюд, которые подавались к обеду. Но это уже связано с конкретным назначением каждого из видов искусств. По мнению моего приятеля-американца, словесные описания природы являются жалкой попыткой подменить Зрение иными чувствами.

В нашей стране, где так много развалин и преданий, сохранилось немало легенд. Передаю вам Суть, а вы уж сами состряпайте блюдо себе по вкусу. Возьмите одно или два человеческих сердца, да так, чтобы они подходили друг другу, да добавьте Один пучок страстей человеческих - их не так уж и много, этих страстей, с полдюжины, не Больше; приправьте Всё это смесью добра и зла; полейте соусом из смерти - и подавайте где и когда угодно. "Келья святого", "Заколдованная богиня", "Могила в темнице", "Водопад влюблённого" - называйте блюдо как хотите, Вкус от этого не изменится.

- Что бы вы сказали о Лондоне в сравнении с другими городами - Парижем, Римом, Берлином?
- Один муравейник как две капли воды похож на другой. Везде много дорожек - одни узкие, Другие широкие, и по ним бестолково снуют Насекомые: одни куда-то спешат, другие останавливаются перекинуться словом с приятелем. Одни волокут тяжести, другие греются на солнышке. В закромах хранят припасы, в бесчисленных кельях насекомые спят, едят, любят, а Рядом, в уголке, покоятся их белые косточки. Эта норка побольше, эта поменьше. Это гнёздышко на камнях, это на песке. Этот домик построен лишь Вчера, а этому чуть ли не сто лет - говорят, появился он ещё до того, как ласточки налетели, - а Там Кто его знает?

Что происходит с человеком, когда он в халате и шлёпанцах среди ночи бродит по дому, описывать Нет необходимости, каждый испытал это на себе. Все Вещи, в особенности же с острыми углами, норовят исподтишка ударить его, и побольней. Когда вы расхаживаете по дому в тяжелых башмаках, вещи разбегаются Кто куда; когда же у вас войлочные шлёпанцы на босу ногу, вещи выползают из углов и лупят вас почём зря.

Я знаю, Есть Люди, которые могут просыпаться с точностью до минуты. Они говорят себе, кладя голову на подушку: "Четыре тридцать"; "Четыре сорок пять"; "Пять пятнадцать", в Зависимости от того, когда им Надо встать; и с боем часов они, как это ни удивительно, открывают Глаза. Такое Впечатление, что внутри нас есть некто, отсчитывающий Время, Пока мы спим. У него Нет часов, он не видит солнца, и Всё же в кромешной тьме точно определяет время. В нужный Момент он шепчет: " Пора!" - и мы просыпаемся.

Из всех игр, Игра в школу - самая распространенная и самая любимая. В детстве мы собирали шестерых ребят, сажали их на приступке у двери, а сами прохаживались перед ними взад и Вперед с книгой и с палочкой в руках. Мы постоянно играем в школу, - и тогда, когда бываем самыми маленькими людьми, и когда становимся молодыми людьми; играем в нее, когда достигаем зрелого возраста и даже тогда, когда согнемся и, едва волоча Ноги, плетемся к могиле. Мы играем в нее всю Жизнь, и Она нам Никогда не надоедает. В ней Есть только одно Неудобство: остальные шестеро ребят тоже хотят и сами ходить и с книжкой и с палочкой.