Персонаж: Хуа Чэн

- Он и впрямь много знает! - вскинул брови Пэй Мин.
- Вы Мне льстите. Просто вы знаете куда меньше! - в тон ответил ему Хуа Чэн.

Юноша выпрямился и протёр Глаза, словно старательно пытался удержать тот силуэт, что появился на Мгновение и сразу исчез. Се Лянь же закрыл глаза и, спустя долгое Время, сказал:
- Забудь.
Ответ наконец прозвучал, но оказался таким… Взгляд юноши вначале просветлел, уголки губ потянулись вверх, но Потом он замер, изгиб на губах вновь вытянулся в прямую:
- Что?... Что забыть?
Се Лянь вздохнул и снова мягко произнёс:
- Забудь.
Юноша застыл в молчании. Се Лянь же проговорил, обращаясь Больше к самому себе:
- Полно. Всё равно очень скоро Никто не вспомнит обо мне.
После этой Фразы юноша широко раскрыл глаза, по щеке беззвучно скатилась дорожка слёз, оставляя за собой бледный След. Юноша нервно сглотнул и проговорил:
- Я…
<...> Троица спустилась с постамента и направилась к выходу из полуразрушенного зала. Ночной Ветер ударил в Лицо, Се Лянь покачал головой.
Он всё ещё был небожителем и, по правде говоря, не мог ощутить « Холода». Но в эту минуту он почувствовал настоящий, пробирающий до костей мороз.　
Неожиданно до них донеслось тихое бормотание юноши, которого они оставили в храме:
- Я не забуду.
Он совершенно точно не мог Видеть Се Ляня и его спутников, однако, безошибочно определив Направление, бросился к выходу и закричал, обращаясь к их спинам:
- Я не забуду!
Трое обернулись и увидели, как горят в темноте глаза мальчишки - ярко, будто смотрят в самое Сердце. Его лицо, покрытое ранами, излучало одновременно и Гнев, и Печаль, и Радость, и безумие.
Сквозь хлынувшие Слёзы он повторил:
- Я не забуду.
Я Никогда Тебя не забуду!!!

Се Лянь протянул руку и легонько прикоснулся к рисунку.
Прикосновение вышло вовсе не таким заметным, подобно дуновению свежего ветра, не более. Но юноша вдруг оторвал голову от коленей, его израненное Лицо даже просветлело на Миг:
- Это ты?
Фэн Синь изумился:
- И Почему паренёк такой шустрый?
Му Цин произнёс:
- Уходим.
Се Лянь мягко кивнул и уже развернулся, чтобы уйти, но юноша ринулся к краю постамента, его Дыхание даже сбилось немного:
- Я знаю, что это ты! Ваше Высочество, не уходи, я хочу тебе сказать!
Троица тут же застыла. Юноша, кажется, ужасно волновался, он крепко сжал кулаки:
- Пускай… твои храмы сожжены, но… не нужно печалиться. Впредь я построю для Тебя ещё Больше, величественнее, роскошнее, таких, с которыми ничьи храмы не сравнятся. Никто с тобой не сравнится. Я непременно это сделаю!
- …
Троица молчала, не в силах подобрать Слова.
Юноша выглядел плачевно: в драных лохмотьях, с ног до головы покрытый грязью, с окровавленным распухшим лицом. Но при этом говорил он столь вдохновленно и решительно, что становилось и Смешно, и горько, слушателей посетили крайне противоречивые Переживания. Будто бы боясь, что его слова не достигнут ушей принца, юноша сложил Ладони у рта и закричал, обращаясь к картине над постаментом:
- Ваше Высочество! Ты Слышишь? В моём Сердце ты - божество! Ты - единственное божество, ты - истинное божество! Ты слышишь?!
Он так надрывно кричал, что вся гора Тайцан отозвалась эхом:
Ты слышишь?!

- Так значит, это твой Дом, - прокомментировал Се Лянь.
- Резиденция, - поправил Хуа Чэн, - не дом.
- Разве Есть Разница? - спросил Се Лянь.
- Конечно, - ответил Хуа Чэн, - в доме есть домашние, Семья. Место, где кто-то живешь Один, не может считаться домом.

Если кто-то не побоялся замахнуться на целый Мир - не важно, желая его спасти или уничтожить - я искренне преклоняюсь перед этим человеком. Первое намного сложнее, чем второе, и потому я преклоняюсь даже вдвойне.