Автор цитат: Федор Михайлович Достоевский. Страница 3

В Жизнь мою я не видал в лице Человека такой мрачности, нахмуренности и пасмурности. Он смотрел так, как будто ждал разрушения мира, и не то чтобы когда-нибудь, по пророчествам, которые могли бы и не состояться, а совершенно определенно, так-этак послезавтра утром, ровно в двадцать пять минут одиннадцатого.

Липутин знает в нашем деле не только Больше нашего, но и еще что-нибудь, чего мы сами Никогда не узнаем.

Я совсем не знаю русского народа и... вовсе Нет времени изучать.

Трудно человеку знать про всякий Грех, что грешно, а что Нет: Тайна тут, превосходящая ум человеческий.

Старцу Надо отходить благолепно. Опять, оно Если с ропотом или с недовольством встречаешь Смерть, то сие Есть великий Грех.

Ох, худо больному старцу, за что, кажись, только Душа зацепилась, а Все держится, а все свету рада.

Смехом иной Чело Век себя совсем выдает, и вы вдруг узнаете всю его подноготную. Смех требует Прежде всего искренности, а где в людях Искренность? Смех требует беззлобия, а Люди всего чаще смеются злобно. Искренний и беззлобный смех - это веселость, а где в людях в наш век веселость?

Мстить я не хотел никому, и даю в этом честное Слово - хотя был всеми обижен. Уходить я собирался без отвращения, без проклятий, но я хотел собственной Силы, и уже настоящей, независимой ни от кого из них и в целом мире.

Христос, Аркаша, Все простит: и хулу твою простит, и хуже твоего простит. Христос - Отец, Христос не нуждается и сиять будет даже в самой глубокой тьме.

- Тем-то и безнравственна родственная Любовь, мама, что Она - незаслуженная. Любовь Надо заслужить.
- Пока-то еще заслужишь, а здесь Тебя и ни за что любят.

Мы, то Есть прекрасные Люди, в противоположность народу, совсем не умели тогда действовать в свою пользу, напротив всегда себе пакостили сколько возможно, и я подозреваю, что это-то и считалось тогда какой-то "высшей и нашей же пользой", разумеется в высшем смысле. Теперешнее Поколение людей передовых несравненно нас загребистее.

- Они могут продолжать Жить по-своему в самых ненатуральных для них положениях и в самых не ихних положениях оставаться совершенно самими собой.
- Кто они?
- Народ, друг Мой, я говорю про народ. Он доказал эту великую, живучую силу и историческую широкость свою и нравственно и политически.

Не Все можно рассказать словами, иное Лучше Никогда не рассказывать.

Если б я был капельку опытнее, я бы догадался, что малейшее Сомнение в таком деле Надо толковать к худшему.