Автор цитат: Давид Самойлов

Пахло соломой в сарае,
Тело - травою и ветром,
Губы - лесной земляникой,
Волосы - яблоней дикой.
Были на раннем рассвете
Лёгкие, свежие грозы.
Мы просыпались. И снова
Сном забывались, как дети.
Утром Она убегала,
Заспанная и босая,
С крупных ромашек сбивая
Юбкой раскосые капли.

Пью водку под хрустящую капустку.
В окне Луна. Снаружи слышен хруст
Задумчивых шагов по первопутку.
Всё это Вместе навевает грусть.
Пью. Наливаю. По второй, по третьей.
Шаги затихли. Вечер снова тих.
И Опыт четырёх десятилетий
Понуро и печально входит в стих.
Я понимаю, Если бы не юмор,
Зарезаться бы Надо огурцом.
Но если вышло так, что ты не умер, -
Сиди и пей с потерянным лицом.

В этот Час Гений садится писать стихи.
В этот час сто талантов садятся писать стихи.
В этот час тыща профессионалов садятся писать стихи.
В этот час сто тыщ графоманов садятся писать стихи.
В этот час миллион одиноких девиц садятся писать стихи.
В этот час десять миллионов влюбленных юнцов садятся писать стихи.
В результате этого грандиозного мероприятия
Рождается одно стихотворение.
Или гений, зачеркнув написанное,
Отправляется в Гости.

На Любовь даётся право,
А Ревность Живёт без прав.
Она растёт, как травы,
Она сильнее трав.
Она растёт зимою
На льду и на снегу.
И я с такой живою
Бороться не могу…

Соври, что любишь! Если ложь
Добра, то будь благословенна!
Неужто Лучше ржавый нож
И перерезанная вена?
Да! Притворись! Мне правду знать
Невыносимо, невозможно.
Лелей неправды благодать,
Как в колыбели, осторожно.

В страстях, в которых Нет таланта,
Заложено само Убийство
Или, убийство. Страсти Данта
Равны ему. Растут ветвисто.
Страсть - во Все не про Образ адюльтера
В ней Слепота соседствует с прозреньем,
С безмерностью - изысканная мера:
Слиянье Бога со своим твореньем.
В ней вожделенья нет. И плотью в ней не пахнет.
Есть страсть духовная. Все остальное - ложь.
И криворотый образ Леди Макбет,
Которая под фартук прячет Нож.

Я недругов своих прощаю
И даже Иногда жалею.
А спорить с ними не желаю,
Поскольку в споре одолею.

Первой любовью называется всякая Любовь, до которой были лишь Увлечения.

О, как я Поздно понял,
Зачем я существую!
Зачем гоняет сердце
По жилам Кровь живую.
И что порой напрасно
Давал страстям улечься!..
И что нельзя беречься,
И что нельзя беречься...

Уже дозрела осень
До синего налива.
Дым, облако и птица
Летят неторопливо.
Ждут снега. Листопады
Недавно отшуршали.
Огромно и просторно
В осеннем полушарье.

У зим бывают имена.
Одна из них звалась Наталья.
И Было в ней мерцанье, тайна,
И Холод, и голубизна.
Еленою звалась зима,
И Марфою, и Катериной.
И я порою зимней, длинной
Влюблялся и сходил с ума.
И были дни, и падал снег,
Как теплый пух зимы туманной.
А эту зиму звали Анной,
Она была прекрасней всех.

- Ты моей Никогда не будешь,
Ты моей никогда не станешь,
Наяву меня не полюбишь
И во сне меня не обманешь...
<...>
- Ты моим никогда не будешь,
Ты моим никогда не станешь.
Наяву меня не погубишь
И во сне меня не приманишь.

Жалость нежная пронзительней любви.
Состраданье в ней преобладает.
В лад другой душе Душа страдает.
Себялюбье сходит с колеи.
Страсти, что недавно бушевали
И стремились Все снести вокруг,
Утихают,
возвышаясь вдруг
До самоотверженной печали.

И всех, кого любил, я разлюбить уже не в силах!