Автор цитат: Елена Генриховна Гуро

Прости, что я пою о тебе, береговая сторона,
Ты такая гордая.
Прости, что страдаю за Тебя -
Когда Люди, не замечающие твоей красоты,
Надругаются над тобою и рубят твой лес.
Ты такая далекая
И недоступная.
Твоя Душа исчезает как Блеск -
Твоего залива,
Когда видишь его близко у своих ног.
Прости, что я пришел и нарушил -
Чистоту, твоего одиночества,
Ты - царственная.

Подойди, подойди близенечко,
Мой сынок,
проваландался маленько-маленечко
мой денек, мой денек.
Подошел, приласкался нежнечко
на часок, на часок.
У меня сердечко екнуло,
мой сынок, мой сынок.
У меня из рук плетка выпала
он смеется - дружок:
проленился я маленько.
Да, маленько-маленечко
мой денек.

Ах, деньки деньки маются!
Кто их по ветру раскидал?
- Полоумный!
Да Никто, никто умный
мои денечки не подобрал.
И не подберет,
и не принесет
к моей маме.
Мама, мама, Мамочка, не сердись,
я на днях денечки-то подберу,
я на Море светлое за ними побегу.
Я веселый!
Я их маме обещал моей суровой.
Моя мама строгая - точь-в-точь
я, как День - Она как Ночь!

Вот поет дорога.
Дорога моя - вот.
Вот и сам я!
А я вожжи взял,
эх, Родина!
А я ружье взял.
Вот - и мать.
Не тужи, не тужи, родная,
задул большой Ветер -
не тужи, не плачь, мама.
Камень при дороге стал,
сосна шумит.
Ветер дальше, дальше погнал окрест.
Не плачь, мама.
Родина, родина - земля,
одна ты - мать.
За Тебя я ушел.
Не тужи, не тужи, родная,
не плачь, мама.

Ты не плачь, не жалей меня, мама,
Ты не порть своих глазочек.
Далеко раскинулась Дорога по бездорожью.
Не ломай Руки!
Ты не порть старые глазки!
У Тебя Сын не пропадет,
у тебя сын из можжевельника,
у тебя сын - молодой булыжник,
у тебя сын - молодая веточка,
а веточка молодая, пушистая
гнется и не ломится.
Ты не ломай руки, мама,
а бери ведро.
Я всегда за тебя носил воду.
Ты не плачь, мама,
А возьми топор.
Я тебе топил Тепло печку,
а у тебя для моего топорища руки малы.
Эх-на! Родная Земля поет.

Над нами, фрачными, корсетными, крахмальными,
ты запел песню родины.
Ты из нас, фрачных, корсетных,
выманил Воздух морозной родины.
Вот из голой шейки девушки
вышло озеро, задутое инеем.
Вот из красного Уха мужчины
вышло облако и Часть леса,
а Женщина выпустила из головы сосны,
а я дорогу и парня в валенках.
И пришёл мох с болота и мороз.
Полетели по снегу дровни - Эх-на!
Полетели целиной - Эх-на!
Через ухабы поскакали - Эх-на!
На Мотив «Alae’itke atini»!
«Не плачь, Мать родная».

Ты веришь в меня?
- Я верю в Тебя. -
А Если они Все будут против меня?
Ну да, какой же ты, я верю в тебя.
Если все мои Поступки будут
позорно против меня?
Я же верю в тебя!
В Небо улетает, улетает ласточка -
кружится от счастья.
На дюне пасмурно, серо и тихо.
Куличок льнет к песку.

Струнной арфой
- Качались сосны,
где свалился полисадник.
у забытых берегов
и светлого столика
рай неизвестный,
кем-то одушевленный.
У сосновых стволов
тропинка вела,
населенная тайной,
к ласковой скамеечке,
виденной кем-то во сне.
Пусть к ней придет
вдумчивый, сосредоточенный,
кто умеет Любить, не Зная кого,
ждать, - не зная чего,
а заснет, Душа его улетает
к светлым источникам
и в серебряной ряби
веселится Она.

Стихли над весенним солнцем доски,
движение красным воскликом мчалось.
Бирко - Север стал кирпичный, - берег не наш!
Ты еще надеешься исправиться, заплетаешь косу,
а во Мне солнечная Буря!
Трамвай, самовар, семафор
Норд-Вест во мне!
Веселая буря, не победишь,
не победишь меня!..
Под трапом дрожат мостки.
В Курляндии пивной завод,
И Девушки с черными косами.

Кто-то Там до зари окропленной
будет в темном углу поджидать,
и с улыбкой бледно-принужденной
в полусумраке утра встречать.
И весь День не взлетит занавеска
меж колоннами, в крайнем окне;
только вечером пасмурным блеском
загорится Свеча в глубине.

Подана осторожно карета,
простучит под окном, по камням.
Выйдет сумрачно - пышно одета,
только шлейфом скользнет по коврам.
И останутся серые свечи,
перед зеркалом ежить лучи.
Будет Все, как для праздничной встречи,
непохоже на прежние дни.
Будут в зеркале двери и двери
отражать пустых комнат черед.
Подойдет кто-то белый, белый,
в отраженья свечой взойдет.

У кота от лени и тепла разошлись ушки.
Разъехались бархатные ушки.
А Кот раскис...
На болоте качались беловатики.
Жил-был
Ботик - животик:
Воркотик,
Дуратик,
Котик-пушатик.
Пушончик,
Беловатик,
Кошуратик -
Потасик...

Но глядит он мимо нее:
он влюблен в фонарик...
в куст бузины,
горящий шарик.
Слышит - кто-то бежит,
слышит - топот ножек:
марьонетки пляшут в жару
танец сороконожек.
С фонарем венчается там
черная Ночь лета.
Взвилась, свистя и сопя,
красная ракета.
- Ах, фонарик оранжевый, - приди! -
Плачет глупый Пьерро.
В разноцветных зайчиках горит
его Лицо.

Ах, маэстро паяц,
Вы безумны - фатально.
Отчего на меня,
на - меня?
Вы смотрите идеально?..
Отчего Вы теперь опять
покраснели,
что-то хотели сказать,
и не сумели?
Или Вам за меня,
за - меня? - Обидно?
Или, просто, Вам,
со мною стыдно?