Книга: Отель «У погибшего альпиниста»

Хороший, Конечно, это был Выход, но уж больно плохой.

... до чего же в Наше Время сложно устроиться таким образом, чтобы хоть на неделю, хоть на Сутки, хоть на несколько часов остаться в одиночестве!

... главный бич Человека в современном мире - это Одиночество и отчуждённость.

Я верю во Всё, что могу себе представить, Петер. В волшебников, в Господа Бога, в дьявола, в привидения... в летающие тарелки... Раз человеческий Мозг может всё это вообразить, значит, всё это где-то существует, иначе Зачем бы мозгу такая способность?

... Одиночество - это действительно при всех его огромных преимуществах паршивая вещь...

- Просто мы с вами по-разному устроены. Я все-таки механик-самоучка, поэтому Ощущения мои, как правило, возникают вместо выводов. А вы - полицейский инспектор. У вас ощущения возникают в результате выводов, когда Выводы вас не удовлетворяют. Когда они вас обескураживают.

Полиция, как и Медицина, - наставительно произнес я, ощущая огромную Неловкость, - не признает таких понятий, как "стыдно".

Просто удивительно, как быстро проходят Волны восторга. Грызть себя, уязвлять себя, нудить и зудеть можно часами и сутками, а Восторг приходит - и тут же уходит, и Ничего от него не остается, кроме неловкости, мокрой спины и дрожащих от миновавшего возбуждения мышц.

Тут Мне пришло в голову, что Пора наконец выяснить, Парень это или девушка, и я раскинул Сеть.
- Значит, вы были в буфетной? - спросил я вкрадчиво.
- Да. А что? Полиция не разрешает?
- Полиция хочет знать, что вы Там делали.
- И научный Мир тоже, - добавил Симонэ. Кажется, та же Мысль пришла в голову и ему.
- Кофе пить полиция разрешает? - осведомилось чадо.
- Да, - ответил я. - А ещё что вы там делали?
Вот Сейчас... Сейчас Она... оно скажет: "Я закусывал" или "закусывала". Не может же оно сказать: "Я закусывало"...
- А Ничего, - хладнокровно сказало чадо. - Кофе и пирожки с кремом. Вот и Все мои Занятия в буфетной.
- Сладкое перед обедом вредно, - с упрёком сказал Симонэ. Он был явно разочарован. Я тоже.

Во всяком случае, для меня две недельки отчуждённости и одиночества - это как раз то, что нужно. И чтобы не Было Ничего такого, что я обязан Делать, а было бы только то, что Мне Хочется делать. Сигарета, которую я закурю, потому что мне хочется, а не потому, что мне суют под Нос пачку. И которую я не закурю, Если мне не хочется, именно потому, что мне не хочется, а вовсе не потому, что мадам Зельц не выносит табачного дыма...

Вам не приходилось, господин Глебски, замечать, насколько Неизвестное интереснее познанного? Неизвестное будоражит Мысль, заставляет Кровь быстрее бежать по жилам, рождает удивительные фантазии, обещает, манит. Неизвестное подобно мерцающему огоньку в чёрной бездне ночи. Но, ставши познанным, оно становится плоским, серым и неразличимо сливается с серым фоном будней.

- Боюсь, что это не Медведь, - глухим голосом произнес Хозяин. - Боюсь, что это, наконец, ОН. Надо отпереть.
- Не надо! - возразил я.
- Надо. Он заплатил за две недели, а прожил всего одну. Мы не имеем Права. У меня отберут лицензию.

"Но не хотите же вы остаться Там Навсегда!" - воскликнул я, холодея от страшного предчувствия. "Пуркуа па?" - ответствовал он Мне по-французски. Мне до сих пор так и не удалось выяснить, что это означало...
- Это означало " Почему бы и Нет", - заметил я.
Хозяин горестно покивал.
- Я так и думал...