Персонаж: Петер Глебски

... Одиночество - это действительно при всех его огромных преимуществах паршивая вещь...

Полиция, как и Медицина, - наставительно произнес я, ощущая огромную Неловкость, - не признает таких понятий, как "стыдно".

Просто удивительно, как быстро проходят Волны восторга. Грызть себя, уязвлять себя, нудить и зудеть можно часами и сутками, а Восторг приходит - и тут же уходит, и Ничего от него не остается, кроме неловкости, мокрой спины и дрожащих от миновавшего возбуждения мышц.

Тут Мне пришло в голову, что Пора наконец выяснить, Парень это или девушка, и я раскинул Сеть.
- Значит, вы были в буфетной? - спросил я вкрадчиво.
- Да. А что? Полиция не разрешает?
- Полиция хочет знать, что вы Там делали.
- И научный Мир тоже, - добавил Симонэ. Кажется, та же Мысль пришла в голову и ему.
- Кофе пить полиция разрешает? - осведомилось чадо.
- Да, - ответил я. - А ещё что вы там делали?
Вот Сейчас... Сейчас Она... оно скажет: "Я закусывал" или "закусывала". Не может же оно сказать: "Я закусывало"...
- А Ничего, - хладнокровно сказало чадо. - Кофе и пирожки с кремом. Вот и Все мои Занятия в буфетной.
- Сладкое перед обедом вредно, - с упрёком сказал Симонэ. Он был явно разочарован. Я тоже.

Во всяком случае, для меня две недельки отчуждённости и одиночества - это как раз то, что нужно. И чтобы не Было Ничего такого, что я обязан Делать, а было бы только то, что Мне Хочется делать. Сигарета, которую я закурю, потому что мне хочется, а не потому, что мне суют под Нос пачку. И которую я не закурю, Если мне не хочется, именно потому, что мне не хочется, а вовсе не потому, что мадам Зельц не выносит табачного дыма...