Книга: Самайнтаун

Скорбь как Страх - Чувство, с которым мы рождаемся, ибо скорбим по безликой тьме, от которой нас отняла Жизнь, дабы Однажды Вернуть Назад.

В цветочном магазине пахло домом - цветочной пыльцой, холодной зеленью, гниющими лепестками в застоявшейся воде. Свежий Аромат Жизни и сладкий - её гниения. Любимый Парфюм всех фей.

"Я не страшусь Любви. Это Любовь меня страшится".
И каждый раз погибает, как цветок, который не выдерживает её объятий.

О! А это что такое? - Лора на секунду перестала ворчать и притормозила у прилавка с пёстрой тканью и подписью «платки». - Кто-то распродаёт свои старые трусы? Ах, да, это теперь называется хендмейд!

- Ох, Франц, ты такой грубиян! Женщины не должны копать Могилы, чтобы хоронить своих любовников, понимаешь?

Джек - это кровоточащая Осень, где Всё красиво, но обречено на Смерть.

Если кто-то где-то считает вас чокнутыми, то в Самайнтауне вы будете самой что ни на Есть заурядностью!

- Кстати... А что ты Там хотел про Джека и вампира рассказать? - вспомнила Лора, но Франц только зашипел недовольно, путаясь в её тряпичных ногах, Пока запихивал их внутрь «Чероки».
- Ничего, забудь. Ты не могла бы Лучше подобрать свою лапшу? Хоть Немного, Пресвятая Осень!
- Ты про мои Ноги? Они у меня парализованные, Идиот! Если бы я могла ими двигать, то уже давно бы отпинала Тебя как следует.
- Что-что ты бы сделала, толстушка?
Лора вспыхнула.
- Как ты меня назвал?! Я вешу всего сорок кило!
- Не верю. В тебе на сорок кило разве что дерьма.

- ... Все в городе должны работать, помнишь?
- Так пусть устроится официантом! - рыкнула Лора.
- Он не может, - ответил Джек снова, и Франц издал неловкое "хе-хе", показывая из-за арки козырёк кепки. - После того, как он пытался задушиться воздушным шаром посреди детского банкета, ни одно Кафе его не берёт.

Не отягощённая чувством такта, как и неуверенностью в себе, Она Всегда позволяла своему языку Жить собственной жизнью, потому что знала: её в любом случае простят.