Станислав Лем. Глас Господа (№ 303012)

История человеческого познания - это ряд, имеющий в пределе Бесконечность, а Философия пытается до этого предела добраться одним прыжком, коротким замыканием, дающим Уверенность в совершенном и непоколебимом знании. Тем временем Наука движется мелким шагом, по-черепашьи, а то и во Все, казалось бы, топчется на месте, но в конце концов добирается до последних рубежей, до окончательной Границы разума, проведенной философами, и, не замечая никаких пограничных столбов, преспокойно идет себе дальше.
Ну разве могли Философы не впасть в Отчаяние? Одной из форм такого отчаяния был позитивизм с его весьма специфической агрессивностью: он выдавал себя за верного союзника науки, будучи, в сущности, ее ликвидатором. Надлежало подвергнуть примерному наказанию все то, что разъедало и подтачивало философию, обращая в Ничто Великие Открытия, - и позитивизм, этот мнимый поборник науки, не замедлил вынести ей Приговор, заявив, что наука в действительности Ничего не может открыть, ведь Она - всего лишь сокращенная запись опыта. Позитивизм попытался оседлать науку, заставив ее признать свое Бессилие во всем, что относится к области трансцендентного (что ему, впрочем, так и не удалось).
История философии Есть история последовательных отступлений. Сначала она стремилась открыть абсолютные категории мироздания, Потом - абсолютные категории разума, а тем временем, по мере накопления знаний, все яснее замечалась ее Беспомощность. Ведь каждый философ поневоле объявлял себя самого абсолютным образцом человеческого рода и даже всех возможных разумных существ. Напротив, наука - это как раз трансценденция опыта, сокрушающая в Прах вчерашние категории мышления; Вчера пало абсолютное Пространство и Время, сегодня рушится якобы вечная противоположность между аналитическими и синтетическими суждениями, между предопределенностью и случайностью. Но почему-то ни одному из философов не приходило в голову, что не слишком благоразумно выводить из правил собственного мышления Законы, действительные для всех людей и всего человечества - от эолита до эпохи угасания солнц.
Выражусь более резко: подставлять в умозаключениях себя в качестве искомой общечеловеческой нормы - значит поступать безответственно. Стремление понять "все", на которое при этом ссылаются, имеет разве что психологическую Ценность. Поэтому философия гораздо Больше говорит о людских надеждах, страхах, влечениях, чем о тайнах абсолютно равнодушного к нам мироздания, которое лишь однодневкам кажется царством вечных и неизменных законов.
Даже Если мы познали такие законы, которых никакой Прогресс не отменит, мы не можем отличить их от тех которые будут заменены другими. Потому в философах я видел лишь людей, движимых любопытством, а не глашатаев истины. Разве, формулируя тезисы о категорических императивах или об отношении мышления к восприятию, они начинали добросовестно расспрашивать бесчисленных представителей человеческого рода? Да Нет же - они спрашивали себя и только себя, раз за разом короновали собственную персону, выдавая ее за Образец Человека разумного. Именно это возмущало меня и мешало читать даже самые глубокие философские сочинения: не успев открыть книгу, я натыкался на Вещи, очевидные для автора, но не для меня; с этой минуты он обращался к самому себе, на себя самого ссылался, а значит, утрачивал Право высказывать Суждения, истинные для меня и тем более - для всех остальных двуногих. населяющих нашу планету.