Автор цитат: Сергей Александрович Есенин. Страница 4

Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
До вечера Она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел Хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.

Мне не нужен вздох могилы,
Слову с тайной не обняться.
Научи, чтоб можно было
Никогда не просыпаться.

Ты плакала в вечерней тишине,
И Слезы горькие на землю упадали,
И Было Тяжело и так печально Мне.
И Все же мы друг Друга не поняли.
Умчалась ты в далекие края,
И все Мечты увянули без цвета,
И вновь опять Один остался я
Страдать душой без Ласки и привета.
И часто я вечернею порой
Хожу к местам заветного свиданья,
И вижу я в мечтах мне милый Образ твой,
И слышу в тишине тоскливые рыданья.

Клён ты Мой опавший, клён заледенелый,
Что стоишь нагнувшись под метелью белой?
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.
И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Отговорила роща золотая
Березовым веселым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют Больше ни о ком.

Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Пишут Мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ходишь на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж:
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под Сердце финский нож.
Ничего, родная! Успокойся.
Это только тягостная бредь.
Не такой уж горький я пропойца,
Чтоб, Тебя не видя, помереть.

Выткался на озере алый Свет зари.
На бору со звонами плачут глухари.
Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.
Только Мне не плачется - на душе светло.
Знаю, выйдешь к вечеру за Кольцо дорог,
Сядем в копны свежие под соседний стог.
Зацелую допьяна, изомну, как цвет,
Хмельному от радости пересуду нет.
Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты,
Унесу я пьяную до утра в кусты.
И пускай со звонами плачут глухари,
Есть Тоска веселая в алостях зари.

Средь людей я дружбы не имею,
Я иному покорился царству.
Каждому здесь кобелю на шею
Я готов отдать Мой лучший галстук.

Америка - это тот смрад, где пропадает не только Искусство, но и вообще Лучшие Порывы человечества.

Мне осталась Одна забава:
Пальцы в Рот - и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.

Не жалею, не зову, не плачу,
Всё пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду Больше молодым.
<...>
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.

Вы помните,
Вы Всё, Конечно, помните…

Кто поет Там под сенью березы?
Звуки будто Знакомые Мне -
Это Слезы опять... Это слезы
И Тоска по родной стороне.
Но ведь я же на родине милой,
А в слезах истомил свою грудь.
Эх... лишь, видно, в холодной могиле
Я забыться могу и заснуть.

Но Эти милые забавы
Не затемнили Образ твой,
И в бронзе выкованной славы
Трясешь ты гордой головой.
А я стою, как пред причастьем,
И говорю в Ответ тебе:
Я умер бы Сейчас от счастья,
Сподобленный такой судьбе.
Но, обреченный на гоненье,
Еще я долго буду петь...
Чтоб и мое степное пенье
Сумело бронзой прозвенеть.