Юрий Меркеев. Паук Жигулев (№ 354345)

Тошнота – Привычное Дело. Токсикоз от бремени бед. Волосы всклокочены, как у питекантропа, Глаза шальные, желтые, красные, щетина клочками. Иду-бреду в полутьме адовой почти на ощупь до туалета в трусах и продырявленном джемпере, бормочу молитвы и жалею весь Мир. Увижу паучка в туалете – расплачусь. Паучок совсем высох без мух. Мученик. Замечу на плафоне в ванной комариное Кладбище – разрыдаюсь. Глупые твари, они летели на Свет лампы, а попали в ад. Нужно постараться умыться так, чтобы не стошнило. Если только с закрытыми глазами под струю холодной воды. И без резких движений, способных спровоцировать пищевод.

В Зеркало не смотрю. Боюсь. Знаю, кого Там встречу. Зачем усугублять? Нервы итак на пределе. Свет включать не люблю. По пути в ванную – двойная Дверь в комнату родителей. Витражи расписаны Papaver somniferum. Мак снотворный. Каждый лепесток как живой. Отец попросил сделать. Когда был живой. И мама радовалась моей работе, когда была жива. Они закрывали свою комнату на Ключ, а через расписанные густыми красными цветами витражи, я не мог разглядеть, Есть ли Кто дома. Но если просачивался свет сквозь витражные маковые головы, я знал, что Родители не спят, и я могу попросить в Долг денег. Давали, потому что жалели меня. Пять лет они уже в ином мире, а Мне Иногда по утрам мерещится, что там, за масляными маковыми головами, похожими на церковные купола, пробивается свет. И я слышу их Шепот. И это как Пение ангелов.

– Ты же обещал, сынок?

– Обещал, мама, да сил Больше Нет.

– В прихожей висит Мой плащ. Возьми из кармана Деньги. Только Все не бери. На Хлеб оставь.

– Я верну, мама. Только до остановки сбегаю, Здоровье поправлю и на работу.

– Только в Кафе не заглядывай. Там наши рабочие заводские, все Знакомые. Упрашивать будут, чтобы выпил сто грамм. А тебе нельзя, – вторит маме отец. – Помни об этом. Нельзя. Контузия. Не усугубляй. Купи лекарство и на работу.

– Не пей, сынок. Контузия. Опять в драку полезешь. Или Тебя побьют. А ты и не помнишь, что Было. Возьми в кармане плаща деньги. На хлеб оставь. Остальное возьми.

– Хорошо, мама. Спасибо, отец. Пить не буду. Помню все. Куплю лекарство и на работу.

Нет больше маминого плаща в прихожей. Нет денег. И работы в том виде, в каком была Назад пятилетку, тоже нет. А маки на витражах остались. Закрывают от меня Видимость того света. Да. Именно, того света.