Книга: Зов Ктулху

Будучи детьми, мы слушаем Сказки и мечтаем, но Мысли наши несовершенны. Когда же, став взрослыми, мы пытаемся Вернуть детские Грезы, мы уже отравлены ядом повседневности, который делает нас скучными и прозаичными.

Восставший может погрузиться в бездну, а погрузившийся в бездну может вновь восстать.

I have looked upon all that the universe has to hold of horror, and even the skies of spring and the flowers of summer must ever afterward be poison to me.
Я заглянул в Глаза вселенского ужаса, и с этих пор даже весеннее Небо и летние Цветы отравлены для меня его ядом.

Науки, продвигающиеся каждая в свою сторону, до сих пор приносили нам мало вреда; но в Один прекрасный День собирание разрозненных кусочков Знания в единое целое откроет нам такие страшные перспективы реальности и нашего в ней положения, что нам останется либо сойти с ума от этого Откровения, либо спасаться от света знания в мире и безопасности нового средневековья.

Мне думается, что Высшее Милосердие, явленное нашему миру, заключается в неспособности человеческого ума согласовывать между собой свои собственные составляющие. Мы живем на мирном островке счастливого неведения посреди черных вод бесконечности и самой судьбой нам заказано покидать его и пускаться в дальние плавания.

Сны старше, чем созерцательный Сфинкс или окруженный садами Вавилон.

Уилкокс называл себя сверхчувствительным, но Горожане считали его попросту ненормальным.

Не мёртво то, что в вечности пребудет,
Со смертью времени и Смерть умрёт.

Ктулху фхтагн!

Проявлением наибольшего милосердия в нашем мире является, на Мой Взгляд, неспособность человеческого разума связать воедино Все, что этот Мир в себя включает. Мы живем на тихом островке невежества посреди темного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далекие Расстояния. Науки, каждая из которых тянет в своем направлении, до сих пор причиняли нам мало вреда; однако настанет День и Объединение разрозненных доселе обрывков Знания откроет перед нами такие ужасающие виды реальной действительности, что мы либо потеряем Рассудок от увиденного, либо постараемся скрыться от этого губительного просветления в покое и безопасности нового средневековья.