Книга: Василий Тёркин. Страница 1

Переправа, переправа!
Берег правый, как стена…
Этой ночи След кровавый
В Море вынесла волна.
Было так: из тьмы глубокой,
Огненный взметнув клинок,
Луч прожектора протоку
Пересёк наискосок.
И столбом поставил воду
Вдруг снаряд. Понтоны - в ряд.
Густо было Там народу -
Наших стриженых ребят…

Позади шумит протока,
И кругом - чужая ночь.
И уже он так далёко,
Что ни крикнуть, ни помочь.
И чернеет Там зубчатый,
За холодною чертой,
Неподступный, непочатый
Лес над чёрною водой.

Налегли, гребут, потея,
Управляются с шестом.
А Вода ревёт правее -
Под подорванным мостом.
Вот уже на середине
Их относит и кружит…
А вода ревёт в теснине,
Жухлый Лёд в куски крошит,
Меж погнутых балок фермы
Бьётся в пене и в пыли…
А уж Первый взвод, наверно,
Достаёт шестом земли.

Но уже идут ребята,
На войне живут бойцы,
Как когда-нибудь в двадцатом
Их товарищи - отцы.
Тем путём идут суровым,
Что и двести лет назад
Проходил с ружьём кремнёвым
Русский труженик-солдат.
Мимо их висков вихрастых,
Возле их мальчишьих глаз
Смерть в бою свистела часто
И Минёт ли в этот раз?

И плывут бойцы куда-то,
Притаив штыки в тени.
И совсем свои ребята
Сразу - будто не они,
Сразу будто не похожи
На своих, на тех ребят:
Как-то Всё дружней и строже,
Как-то всё тебе дороже
И родней, чем Час назад.
Поглядеть - и впрямь - ребята!
Как, по правде, желторот,
Холостой ли он, женатый,
Этот стриженый Народ.

Ночью, первым из колонны,
Обломав у края лёд,
Погрузился на понтоны.
Первый взвод.
Погрузился, оттолкнулся
И пошёл. Второй за ним.
Приготовился, пригнулся
Третий следом за вторым.
Как плоты, пошли понтоны,
Громыхнул Один, другой
Басовым, железным тоном,
Точно Крыша под ногой.

Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда…
Кому Память, кому слава,
Кому тёмная Вода, -
Ни Приметы, ни следа.

Спит Герой, храпит - и точка.
Принимает Всё, как есть.
Ну, своя - так это ж точно.
Ну, Война - так я же здесь.
Спит, забыв о трудном лете.
Сон, Забота, не бунтуй.
Может, Завтра на рассвете
Будет новый сабантуй.

Как прошёл он, Вася Тёркин,
Из запаса рядовой,
В просолённой гимнастёрке
Сотни вёрст земли родной.
До чего Земля большая,
Величайшая земля.
И была б Она чужая,
Чья-нибудь, а то - своя.

Вот он полы подтянул,
Укрывая спину,
Чью-то тёщу помянул,
Печку и перину.
И приник к земле сырой,
Одолен исто Мой,
И лежит он, мой герой,
Спит себе, как дома.
Спит - хоть голоден, хоть сыт,
Хоть Один, хоть в куче.
Спать за прежний недосып,
Спать в Запас научен.

Тяжела, мокра шинель,
Дождь работал добрый.
Крыша - Небо, хата - ель,
Корни жмут под рёбра.
Но не видно, чтобы он
Удручён был этим,
Чтобы Сон ему не в сон
Где-нибудь на свете.

- Что ж, в газетке Лозунг точен:
Не беги в кусты да в хлеб.
Танк - он с виду грозен очень,
А на деле глух и слеп.
- То-то слеп. Лежишь в канаве,
А на Сердце маета:
Вдруг как сослепу задавит, -
Ведь не видит ни Черта.

- Вот ты вышел спозаранку,
Глянул - в пот Тебя и в дрожь;
Прут немецких тыща танков…
- Тыща танков? Ну, брат, врёшь.
- А с чего Мне Врать, дружище?
Рассуди - какой Расчёт?
- Но Зачем же сразу - тыща?
- Хорошо. Пускай пятьсот,
- Ну, пятьсот. Скажи по чести,
Не пугай, как старых баб.
- Ладно. Что Там триста, двести -
Повстречай Один хотя б…

Сабантуй - тебе наука,
Враг лютует - сам лютуй.
Но совсем иная штука
Это - главный сабантуй.