Автор цитат: Николай Степанович Гумилёв. Страница 12

Я люблю - как араб в пустыне
Припадает к воде и пьёт,
А не рыцарем на картине,
Что на Звёзды смотрит и Ждёт.

Я за то и люблю затеи
Грозовых военных забав,
Что людская Кровь не святее
Изумрудного сока трав.

Я ребёнком любил большие,
Мёдом пахнущие луга,
Перелески, травы сухие
И меж трав бычачьи рога.
Каждый пыльный куст придорожный
Мне кричал: "Я шучу с тобой,
Обойди меня осторожно
И узнаешь, Кто я такой!"
Только дикий Ветер осенний,
Прошумев, прекращал игру.
Сердце билось ещё блаженней,
И я верил, что я умру.
Не Один - с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, лопухом,
И за дальними небесами
Догадаюсь вдруг обо всём.

И Если я живу на свете,
То лишь из-за одной мечты:
Мы оба, как слепые дети,
Пойдём на горные хребты,
Туда, где бродят только козы,
В Мир самых белых облаков,
Искать увянувшие розы
И Слушать мёртвых соловьёв.

У меня не живут цветы,
Красотой их на Миг я обманут,
Постоят День, другой, и завянут,
У меня не живут цветы.
Да и Птицы здесь не живут,
Только хохлятся скорбно и глухо,
А на Утро - комочек из пуха…
Даже птицы здесь не живут.
Только Книги в восемь рядов,
Молчаливые, грузные томы,
Сторожат вековые истомы,
Словно Зубы в восемь рядов.
Мне продавший их букинист,
Помню, был и горбатым, и нищим…
…Торговал за проклятым кладбищем
Мне продавший их букинист.

Бедность воображения обнаружит тот, Кто эволюцию личности будет представлять себе всегда в условиях времени и пространства.

Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Живет в таинственном мерцанье
Ее расширенных зрачков.
Ее Душа открыта жадно
Лишь медной музыке стиха,
Пред жизнью, дольней и отрадной,
Высокомерна и глуха.
Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен Шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней Всё счастие мое.
Когда я жажду своеволий
И смел и горд - я к ней иду
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду.
Она светла в Часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.