Алексей Константинович Толстой. Князь Серебряный (№ 319950)

Морозов гордо повел очами.
-  Ещё шуток хочешь, государь? Изволь, я Тебя потешу! Оставался у тебя из Верных слуг твоих ещё Один, древнего, боярского рода; его ты откладывал казнить, потому ли, что страшился божьего гнева или что не придумал еще достойной казни ему. Жил он Далеко от тебя, под опалою, и мог бы ты Забыть про него; но ты, государь, Никого не забываешь! Послал ты к нему своего окаянного Вяземского, сжечь его Дом и жену увезти. Когда ж он пришел к тебе просить суда на Вяземского, ты заставил их биться себе на потеху, чая, что Вяземский убьёт старого слугу твоего. Но Бог не захотел его погибели, показал его правду. Что же ты сделал тогда, государь? Тогда, - продолжал Морозов, и Голос его задрожал, и колокольцы затряслись на одежде, - тогда тебе Показалось мало бесчестия на слуге твоём, и ты порешил опозорить его ещё неслыханным, небывалым позором! Тогда,  - воскликнул Морозов, отталкивая стол и вставая с места,  - тогда ты, государь, боярина Морозова одел в шутовской кафтан и велел ему, спасшему Тулу и Москву, забавлять тебя Вместе со скаредными твоими кромешниками!
Грозен был Вид старого воеводы среди безмолвных опричников. Значение шутовской его одежды исчезло. Из-под густых бровей сверкали молнии. Белая Борода величественно падала на Грудь, приявшую некогда много вражьих ударов, но испещренную ныне яркими заплатами; а в негодующем взоре Было столько Достоинства, столько благородства, что в сравнении с ним Иван Васильевич показался мелок.