Константин Симонов. Так называемая личная жизнь (№ 291715)

- Ты догадываешься, Зачем я приехала? - спросила Она, подняв на него Глаза. Она была Все так же красива, и этого по-прежнему нельзя Было не заметить.
- Нет, не догадываюсь, - сказал он.
Это была Правда. Всю свою Жизнь с нею он почти Никогда не мог догадаться, что ей придет в голову в следующую минуту.
- Я пришла просить, чтобы ты снял с меня Грех и отпустил меня, - не дождавшись ответа, сказала она. - Я должна выйти замуж за Евгения Алексеевича.
Сказала «пришла», а не «приехала», - наверное, заранее обдумала. Грешницы не приезжают, а приходят. Он еще раз посмотрел на неё, на её изящно и Грустно изогнувшееся на стуле знакомое Тело, и удержался от грубости, не сказал: «Ну что ж, раз должна - так и выходи!» Промолчал. В конце концов, при чем тут она? Во всем виновата не она, а вот это её тело, которое он целых пятнадцать лет любил рассудку вопреки. «И не мог оторваться от него, не мог отлипнуть», - с презрением к собственной Слабости подумал он о себе. Она смотрела на него, а он молчал. Ей казалось, что он злится или, как она мысленно привыкла Выражаться, «закусывает удила», он, наоборот, смягчился, удивленный мыслью о собственной вине. Раньше раздраженно привык считать её виноватой в том, что в нужном ему теле жила ненужная ему Душа, равнодушная к тому, чем он жил и что делал, занятая только собой, да и собой-то - по-глупому.