... а
Потом кто-то спрашивает, ни с того, ни с сего: “Но
Почему?”, - и хотя я очень горжусь тем, что
Мне удается сохранять
Хладнокровие, и не дергаться, и соответствовать тому, что
Окружающие думают обо мне, я слышу
Вопрос и машинально его осмысливаю: “Почему?” - и машинально же отвечаю, от фонаря, безо всякой
Причины, я открываю
Рот, и
Слова текут сами собой, такой вот
Итог для идиотов:
- Ну, хотя я знаю, что должен был сделать это, и зря я этого не сделал, но мне уже двадцать семь, а это…жизнь, какой
Она кажется в барах и клубах Нью-Йорка, а может быть, и не только Нью-Йорка, а вообще, везде, в конце нашего века… и так, как мне кажется, ведут себя
Люди… это и значит - быть собой, быть Патриком, так что… в общем…
Я умолкаю, вздыхаю, слегка пожимаю плечами, и снова вздыхаю, а над одной из дверей, занавешенной красной бархатной шторкой, висит табличка, на которой написано красными буквами в тон занавеске: ЭТО НЕ
Выход.
