Лев Николаевич Толстой. Божеское и человеческое (№ 321715)

Как при объявлении смертного приговора Светлогуб не мог понять всего значения того, что объявлялось ему, так и теперь он не мог обнять всего значения предстоящей минуты и с удивлением смотрел на палача, поспешно, ловко и озабоченно исполняющего свое ужасное Дело. Лицо палача Было самое обыкновенное лицо русского рабочего Человека, не злое, но сосредоточенное, какое бывает у людей, старающихся как можно точнее исполнить нужное и Сложное дело. <...> Он подвинулся к виселице и, невольно окинув взглядом ряды Солдат и пестрых зрителей, ещё раз подумал: « Зачем, зачем они делают это?» И ему стало жалко и их и себя, и Слёзы выступили ему на Глаза.
- И не жалко тебе меня? - сказал он, уловив Взгляд бойких серых глаз палача.
Палач на минуту остановился. Лицо его вдруг сделалось злое.
- Ну вас! Разговаривать! - пробормотал он и быстро нагнулся к полу, где лежала его поддевка и какое-то полотно, и, ловким движением обеих рук сзади обняв Светлогуба, накинул ему на голову холстинный мешок и поспешно обдёрнул его до половины спины и груди.