Михаил Сафарбекович Гуцериев. Семнадцать лет и семь недель

Мы алогичны и типичны,

С куста – две ягоды любви.

Хромые мысли идентичны,

Мы две судьбы одной души.

Всё несерьёзное серьёзно,

Глаголят чувства зыбко вслух.

Услышать лестное – курьезно,

Когда у жизни зябкий вкус.

Она сидела на скамье,

Богемным взглядом домогаясь.

Я что-то вспомнил в забытье,

И моя память испугалась.

Сидела в белом пиджаке,

Моим смятеньем наслаждаясь,

Какой-то нерв на позвонке

Ответил, страстью загораясь.

Рефлекс на бритом кадыке

Схватил до боли мою глотку.

Она цинично вдалеке

Безвинно улыбалась кротко.

И скинув чёрную горжетку,

Поправив волосы рукой,

Отправила глазами метку,

Мне показалась грудь родной.

Дышала сладкими местами,

Бубнила что-то про себя.

Я вспомнил время, где ночами

Любовь казалась без конца.

Я завороженно, в избытке

Решил, что бред себе внушил,

Итожил, думал, что ошибка,

Запутался и зачастил.

Глаза забытые, о Боже,

Я, возвращаясь, видел вновь.

Зудела красной сыпью кожа,

Узнал лицо, с горбинкой нос.

Любви растоптанной гордыня

Схватилась мысленно за месть.

И чувства прошлые, щетинясь,

Пытались снять улыбкой стресс.

Бессильный – в памяти клыкастый,

Я вспомнил всё, мне не забыть.

Я понимаю, я несчастный.

Не получилось, что рядить?

Сердитый, мыслями отвязан,

И вкривь, и вкось, и поперёк.

Не изменилась: взгляд безглазый,

Я весь истёк и занемог.

Слова и сердце – наизнанку,

Дурная кровь прошла насквозь.

Усмешка в розовой огранке,

Сегодня чувства точно врозь.

Не утолить любовь надеждой:

Согласен сызнова начать.

Желанье прячется про между,

Хочу вернуть и созерцать.

Любовь – за силу рукоблудства,

Ночные чувства тешат бред.

Посередине суть распутства

И брак – щербатый паритет.

Вслед за божественным знакомством

Семнадцать лет и семь недель

Я день и ночь считал с упорством

Часы, минуты всех потерь.

Во сне съедая сто конфет,

Сидел в гостях у первой феи,

Оставил ей губами след,

Овал на коже тонкой шеи.

Всё расписать не хватит мест.

Глаза порочные искрили.

Исписан страстью был паркет:

Соседи снизу стук зубрили.

Ты, кареглазая, зачем,

Скажи, зачем ты появилась?

Среди пустых, ненужных тем

Зачем ты наяву приснилась?

Какими прошлыми путями

К прыщавой юности скреблась?

Между семейными борщами

Не раз, не два слезой зашлась.

Семнадцать лет и семь недель:

Разлука к памяти мастилась.

Кровать остыла, спит постель,

И время счастьем заплатило.

Намокли розы у беседки,

Весна дождём купала ночь.

Глаза с рукой пошли в разведку,

Другой рукой хотел помочь.

За нас глазами страсть решала

И множила любовь на два,

Луна на небе гарцевала,

И чувства рвали рукава.

Любви закрытые надежды

Меня повергли, я восстал.

Я снял табу и сам разделся,

Ты согласилась, я вникал.

Что это было – сам не знаю,

Не описать и не найти.

Губа с губою, причитая,

Искали нежный прототип.

Я быстро всё избороздил –

Процесс любви необратимый,

Победу до утра развил

И понял: я – непобедимый.

Какая глупая затея –

Вслед за разминкой, колотясь,

Делить чужое, не владея,

Забыв про время, не скупясь.

За счастьем бегать, душу грея,

Меняя сутки до зари.

Шептать: «Моя», любовь лелея,

И пить вино с одной руки.

Готов и рад сойтись опять,

Готов на время, не влюбляясь.

Мне нужен твой кручёный взгляд,

Ещё надёжней, не сливаясь.

Любовь казалась неизбежной:

Подряд, впопад и невпопад.

За мастерством любви безмерной

Махровый день всегда лохмат.

* * *

У тебя семья,

Ты одна, ничья.

Я один, ничей,

У меня – семья,

Не суди, злобясь,

Уходи, не сглазь.

Жизнь идет стремглав,

Это – сон, не явь.