Михаил Сафарбекович Гуцериев. Я без белил и без бахил

Твои эпитеты слащавы.

И ты готова снова, вспять,

Спокойно взяв любовь за жабры,

Меня частями оскоплять.

Предвижу разную улыбку,

Закроешь вежды, замолчишь,

И ямочкой на подбородке

Опять лукаво соблазнишь.

В трущобах совести плутая,

Предпочитаешь причесать

То явь. Не надо, жизнь вращая,

Пытаться правду оболгать!

Не прыскай ядом, не отравишь,

Отнюдь... намерен опреснять.

Я опроверг любовь, и вправе

Под ливнем слов другой сказать,

Что я любил, любил до бездны,

Дерюгу в ситец превращал.

Я знаю больше, я – безбрежный,

Я солнце страстью обжигал.

Я каландар неадекватный,

Я, без белил и без бахил,

Способен заунывно-кратно

Молиться ночью у кадил.

У алтаря предпочитаю,

Обретшему не нужен свет.

В молитвах надобно страдаю,

Поборник я, апологет.

Ты - моя кровь, моя гетера,

Немой любви языковед,

Сподвижник мой, моя всецело!

Иду на финишный забег.

Я слышу в перлах одолженье,

Хозяйским голосом нудишь.

Барахтаюсь, опять в сомненье

Смотрю на суть твоих глазищ.

Ты аскетично изнываешь…

И снова просишь помолчать.

Постигший знает, и желая,

Я начинаю вновь кричать.

Не прячь зевотину! Послушай!

Слова и время чередой

Шептали мне: я детям нужен,

А ты жила сама с собой.

Я для тебя давно потерян,

Ты корень зла, моя судьба.

Твоей фантазии критерий -

Постель, измятая до дна.

Ты обезумела от страсти,

Обременила, потаскав,

В теснине пакостных несчастий

Покинула любовь стремглав.

Я долго ждал, не отвергая,

Дождался сущее сказать,

В неверии, молил, желая,

И наконец хочу воспрять:

Не надо пыжиться, утрируй,

Из-под личины приголубь.

Не прилагай больших усилий,

Погибла гордость - я беззуб.

Предтеча страсти в упоеньи,

От делать нечего, опять

В упрямой злобе, в изощреньи

Пытается любовь распять.

От ожидания растерян,

Посередине двух начал.

В бессилии позорно щерюсь.

Мой разум тупо замычал.

Слова бездомные слюнявы.

Твой натиск можно распознать.

Балясы дутые курчавы,

И взгляд настроен на кровать.

Твой образ мыслей бесподобен,

Юлишь и что-то говоришь.

Я наблюдаю исподлобья,

И ты неистово бузишь.

Ты, загребущая, не вейся,

Не надо силы прилагать.

На ночь возьми, на час согрейся,

Согласен в пику обломать.

На ощупь, путая страданье,

Кормясь у памяти, шептать,

Газельные глаза, внимая,

Готов в заложники забрать.

Ты вспомни диспут термидорный,

Где день был яростью гнетущ,

Любовь животная проворно

Ходила ночью трижды в душ.

От самохвальства - до распутства.

Смеялись чувства, гогоча.

Мы обнимались, и в занудстве

Я целовал два бугорка.

Я тискал тело и в потёмках

Оставил в память синяки.

И губы, вспухшие в подтёках,

Дрожали, словно хохолки.

И нервы слёзные, влажнея,

Купали мутные глаза.

И утро, рано овсенея,

Жужжало, росно восходя.

«На ляд, - я думал, -мне всё это?»

Просить любовь: «Обожестви».

Моя судьба тобой раздета,

Я клон потерянной любви.

Доныне ждал, не отрекаясь,

Отныне буду повторять.

Неутолённая, смущаясь,

Готова вновь любовь зачать.

И только так и не иначе,

Не напирай - не одолеть.

Я что-то стою, что-то значу

И не могу переболеть.