Михаил Сафарбекович Гуцериев. Из ничего в ничто

Я ожидаю всякого с годами.

Желтеет правда, совесть, остывая,

Рифмует чувства. Жизнь календарями

Меняет возраст, в старом уповая.

Премного разного, когда в начале

Не ровен час и день-деньской короче.

Эпоха верит в то, что за горами

Несчастные счастливы среди прочих.

Со стороны кладу себя в забвенье.

Что будет с телом ночью на погосте?

Какие черви в званом вожделенье

Решат, чем закусить, и что отбросить?

Не удивляйтесь – я не испугаюсь.

Моржовыми словами и потолще

Добавьте мата, можно сапогами

Притопнуть сверху, только не елозьте.

Не троньте душу грязными руками.

Вам не понять, не спорьте до изжоги,

Что я в задворках, чавкая губами,

Искал поддержки не своих пророков,

Что изредка молился– не узнайте!

Эпитет для богатых очевиден.

Я тихо, про себя, чуть-чуть иначе

Мутузил афоризмы до кровищи.

До истощенья долго упражняясь,

Я говорил впопад до исступленья.

Чужая милость кажется святая,

Особенно когда «на протяженье».

Мой пафос понял, вытирая слёзы,

Что грешные сомненья в паранойе

Хотят опять до сладкого психоза

Любви двуногой и непревзойдённой.

До жирной сути злободневных истин,

За прозвище отдав свои таланты.

Пародии в летах, где гармонисты

Играют для придурков и мутантов.

Я понял точно – истина в подбрюшье,

Где самый низ, до крайности зовущий,

В любое время суток до удушья

Заставит плотью согрешить до сущей.

Пахучие желанья спиритичны.

И запахи любви живут особясь,

Питая разум, мысли эротичны,

Из жалости давая и по просьбе.

Хочу на паперть и в лохмотьях грязных

Узнать, что стоит бедность; на карачках

Облиться жадно страстью потных капель,

Отдав за булку ночь любви вахлачке.

Воистину, душевная изящность –

Комолыми словами на помине.

Я безо всяких в старости останусь:

При том, при сём и при своей кончине.

Пред тем, как я предстану идиотом,

Я попрошу пред образом: подайте.

При нём не надо думать об исходе,

Он знает всё, где надо, там надавит.

Раздавит время, может обозначить,

За вихры по столу лицом протащит,

Подаст на ужин пирожков горячих,

А утром – снова день любви слепящий.

Сквозь время память обладает силой,

Забыв обиды, гиблые трясины,

Способна горечь, радостью замылив,

Сказать, что верность и любовь едины.

Забыв, чем давеча любовь гордилась,

Стреножила удачу до болячки,

В припадке гнева ревностью платила,

Просила ночью поцелуй в подачку.

Из ничего в ничто бросая семя,

Я жизнь прожил, себе воображая.

Моя надежда сильно похудела

И с каждым годом – просто никакая.