Михаил Сафарбекович Гуцериев. В припадке истины - единство

Сбивает память чувства в стаю.

Забыв про давеча, как было.

Я вспоминаю, низвергая,

Как нас любовь любить учила.

Уймись, сознанье. Пресмыкаясь,

Не стоит прошлого касаться.

Отнюдь, я вроде и не каюсь,

Я просто не хочу казаться.

Я помню первый день чреватый,

Руками множество ротаций,

Ответ типично резковатый

До уймы глупых симуляций.

В глазах любви гнездится счастье.

За прошлое и в оправданье

Готов любовью рассчитаться

И описать души рыданья.

Нас детородные желанья,

Не отпуская, совращали,

Порой дневные воздержанья,

Вновь удивляя, соблазняли.

Луна, стыдливо озираясь,

Дрожала ночью над постелью.

И чувства, злости доверяя,

Разлуку метили как шельму,

И губы на ладонях грели

Ещё вчерашние мозоли.

Меня до косточек раздели

Келейной страстью. И в подоле,

Найдя минуту истощенья,

Я стал похожим на тихоню,

То так, то эдак, до смущенья,

Готовый сдаться всесторонне.

Краснея, трогал её ляжки,

В упор и долго изгалялся,

Затем, закашляв от затяжки,

Я про себя угодно клялся.

В припадке истины – единство,

В гортани звук любви протяжней.

Всю ночь шептал ей: «Позаимствуй,

Добавь слюны для эпатажа».

И мысли пошлые, стеная,

Просили: «Действуй, и попроще».

Словечки, плотью набухая,

В секунду становились бросче.

На чреслах ночь была проворней

И, как на кресле восседая,

Хотела снова и задорней,

Движеньем чувства подгоняя.

И снова, вновь и в помраченье,

Мы зрели, заново желая.

Любой незваный был лишенец.

Всё повторялось, невзирая.

С годами счастье измеримей.

Любовь потворствует адату.

Проходит страсть неумолимо,

И сердце пишет рефераты.

Я шёл в канве судьбе навстречу,

Любовь причинами калеча.

Что есть – то старому перечит.

Живу, считая дни столетья.

Святые дни оставлю сути,

Зачем, к чему – не понимая.

Познал, достигнув перепутья:

В дороге жизни правит карма.

В дыре отчаянья, брыкаясь,

Я доживаю век ушедший.

Любовь до слёз – начинка рая,

Конечный дом – кусок траншеи.

Увы, что бегло – скоротечно.

Судачат опосля легенды.

Что непохожее, то вечно.

Толпа бывает милосердна.

29 декабря 2000, Дубай