звуки [Тема] Страница 2

Я всегда предпочитаю работать в студии. Она изолирует людей от их окружения. Они становятся в каком-то смысле… символами самих себя. Я часто чувствую, что Люди приходят ко Мне сниматься, как пошли бы к врачу или гадалке - чтобы выяснить, каковы они. Поэтому они от меня зависят. Я должен завладеть их вниманием. Иначе снимать будет нечего. Сосредоточенность должна исходить от меня и захватывать их. Иногда это достигает такой интенсивности, что Звуки в студии не слышны. Время останавливается. Между нами возникает краткая, напряженная Близость. Но она не заработанная. У нее Нет прошлого… нет будущего. И когда сеанс окончен - когда снимок сделан, - не остается Ничего, кроме фотографии… фотографии и какого-то смущения. Они уходят… и я их не знаю. Я едва ли слышал, что они говорили. Встретив их спустя неделю в какой-нибудь комнате, я не думаю, что они меня узнают. Потому что мне кажется, что на самом деле меня Там не Было. По крайней мере той моей части, которая была… Есть Сейчас в фотографии. И для меня фотографии обладают реальностью, которой лишены люди. Я узнаю людей через фотографии. Может быть, такова Природа фотографа. Я Никогда по-настоящему не вовлечен. Мне никогда не Надо знать по-настоящему. Все ограничивается узнаванием.

Играй, дружище, играй! Звуки, извлекаемые тобой, очень приятны и заставляют Думать, что ты счастлив. Так ли это или и у Тебя, как у меня, Всё пошло прахом?

Подснежник и фиалку под Звуки весенней капели - Весна повенчала.

АННАБЕЛЬ: ... В семь в Бретани он по скалам долез до какой-то пещеры над морем, пошел Дождь, Ребенок благоразумно стал ждать Пока дождь закончится, Потом понял, что скалы - мокрые, скользкие, Сумерки, и он остался в пещере до утра. Сказал, что слышал, как его звали, искали, кричал, но Шум прибоя Все заглушил.
Я: Как же он выбрался?
АННАБЕЛЬ: На следующий День, когда скалы подсохли.
Я: Он всю Ночь провел в пещере? Один?
АННАБЕЛЬ: Выходит, так. Такой славный мальчик, знаете, чего он Больше всего испугался, только вы ему не говорите, что я рассказала - темноты. Говорит, Страхи, что не вылезет, не найдут, тут умрет - рациональны, их можно проговорить. Боже, я как представлю, сидит такой нахохленный, замерзший комочек, страхи проговаривает...
Я: Простите, я не совсем понимаю, проговаривать…
АННАБЕЛЬ: Рассуждает. Рассуждает в Голос, что Солнце встанет, скалы подсушит, Если в вверх не выйдет, можно вниз - к морю, а Там стараться выплыть. План действий обдумывает, в общем.
Я: Это он вам рассказал?
АННАБЕЛЬ: Про страхи? Конечно. Про план тоже. Как понял, что ночь переждать Надо. Сладкий такой, говорит, спать попытался, а жестко, все болит, тут еще Звуки какие-то начались. Он и перепугался. Думал даже сразу в Море спрыгнуть - Счастье попытать, Слава богу, не стал. Говорит, Страх темноты не проговоришь - он же не рациональный. Не страх даже, а Ужас. И вот он тогда сел на краешек, ножки над пропастью свесил и песенки пел. Колыбельные. И псалмы. Ну не пупс разве? А потом играть с собой стал, русалку себе в пещере придумал, с ней до утра разговаривал, говорит, Она ему отвечала. Тоже колыбельные пела. И Волосы у нее - розовые. Смешной лапка, говорит, он из-за нее только после обеда выбрался, так Раньше можно Было бы, да она не пускала. Он ее уговаривал, чтоб еще на скалах его поддержала. Слава богу, видно, уговорил. Без царапинки вернулся, зайчонок. А в этом году уже, зимой…

Руси Поэта два воздвигли памятник себе нерукотворный,
Травой не зарастает туда поклонников народная тропа;
- Ее мостят, Она широкой, вечною дорогой стала торной,
И преклоняется пред монументом Слова восхищенная толпа.
Великий Пушкинский - он возвышается как гордый всадник медный,
Пегас под ним таланта силой покорён и поднят на дыбы.
Но Есть и памятник другой - он очень прост и с виду неприметный,
Доступней и понятней он зигзагами изломанной судьбы.
Один Поэт с высот сословья барского навстречу шёл к народу,
Другой из будней грязи бытия низов ваял кричащие стихи,
Но оба Жизнь на жертвенный алтарь сложили смерти на угоду,
Один из лиры Звуки лил, другой гитарою рвал Души на куски.

Жизнь несправедлива и неправильна по большей своей части. Пока в этой Жизни Есть победители, будут и проигравшие. Мы всегда куда-то гонимся, чтобы постичь Неизвестное, думаем, что Счастье где-то Там, а оно на самом деле здесь, перед нами. Счастье в простых вещах. Главное-понять это. Счастье в том, что мы видим, этот прекрасный Мир, счастье в том, что мы можем слышать Звуки природы, Пение птиц. Счастье в том, что мы можем кушать прекрасную пищу. Счастье в жизни.
Кому-то золота мало для счастья, кому-то комплимента хватит, чтобы стать счастливым. Кто-то судит Лес, смотря лишь на одно Дерево, кто-то видит Всё целиком.
И к чему я веду, то, что мы называем счастьем, для каждого Разное, всё зависит от нашего мышления. Измени Мышление и ты постигнешь всего, чего хочешь.

Откуда-то очень издалека доносилась Музыка: должно быть предводителева Дочь играла на рояле. Слабые, нежные Звуки лились в вечернем тихом, темном воздухе, наводили Грусть, рождали сладкие Мечты.

Oh my!
Feels just like I don't try
Looks so good I might die
All I know is everybody loves me
Head down,
Swaying to my own sound
Flashes in my face now
All I know is everybody loves me
Everybody loves me.




О, боже!
Такое Ощущение, что я не пытаюсь.
Всё так Хорошо, что можно умереть!
Я знаю одно: Все меня любят.
Опустив голову,
Двигаюсь под Звуки своей музыки,
А в Лицо - фотовспышки.
Я знаю одно: все меня любят,
Все меня любят...

Oh my!
Feels just like I don't try
Looks so good I might die
All I know is everybody loves me
Head down,
Swaying to my own sound
Flashes in my face now
All I know is everybody loves me
Everybody loves me.




О, боже!
Такое Ощущение, что я не пытаюсь.
Всё так Хорошо, что можно умереть!
Я знаю одно: Все меня любят.
Опустив голову,
Двигаюсь под Звуки своей музыки,
А в Лицо - фотовспышки.
Я знаю одно: все меня любят,
Все меня любят...

Милмой
Милмой, пишу тебе из далёкого юга, где Солнце восходит и покидает эту землю в переливах морей, где Жизнь кипит, бурлит, движется как Течение горной реки, не Ждёт, не умирает и не тоскует. В нашем городе я вижу людей, Если их охарактеризовать, уместившись в три критерия, то это будет выглядеть не иначе как с чемоданами, в лучших шляпах и с обгоревшими плечами.
Милмой, я пишу тебе из далекого севера, Там где воют метели и царствуют снега. В этом городе Люди не выходят на улицу по вечерам, чтоб пройтись по широким и узким улицам, не умирают от случайной Любви, а заводят домашних животных, чтоб Вместе Смотреть фильмы и греться по ночам. А ещё они знают Лучшие Рецепты самых вкусных согревающих напитков.
Милмой, я пишу тебе с далёкого запада, где царствует и доминирует Наука, здесь Всё правит будущим и решает наши судьбы, и судьбы наших детей. Здесь становится страшно, будто Человек мал и глуп, но это только на Первый Взгляд.
Я пишу тебе из сердца востока, тут ароматами специй пропитаны даже Небеса, а Звуки музыки лечат любые болезни. Здесь люди Верят в Чудеса, в Мудрость и вечную жизнь.
Милмой, я пишу тебе из соседнего дома, соседней улицы. С точно таким же номером квартиры как у Тебя. Я пишу тебе из нашего детства, где ты игриво дергал меня за косу и под окнами пропевал мое Имя - звал гулять.
Милмой, я пишу тебе, хоть мы и 20 лет женаты, но я тебя Все также люблю. Возвращайся скорее с работы, я очень жду.

ТАРДИС! Он увидел ее белые очертания на горизонте. Доктор понял, что кричит. Страх? Паника? Или Боль от утраты его Друга Ралл Она? Его ошибка. Раллон был мертв, и это была его ошибка. А как же Милленния? Возможно, Если бы он смог сбежать из сферы Игрушечника, сбежать из этого причудливого Измерения, где не Было Ничего логичного, она вернулась бы к прежнему виду. Да, так и должно быть!
Он подбежал к ТАРДИС, откыл Дверь и направился к консоли. Дом. Даже не глядя, он установил Место прибытия - Галлифрей - и замер, услышав Знакомые Звуки исчезающей ТАРДИС. На сканере виднелась пространственно-временная воронка.
- Я сделал это, - прошептал он. - Я… мы сделали это, Милленния. Мы свободны.
Он посмотрел на шар. Тот был пуст - просто несколько Капель жидкости да Пара снежинок. Без миниатюрного Капитолия. Без Милленнии. И со всех сторон в ТАРДИС послышался ненавистный Смех Игрушечника.

- Бееееее.
- Что?
- Бееееее.
- Я вижу. Рори?
- Бееееее.
- Нет, определенно не Рори. Хотя, Все же Есть некоторое Сходство. Например, ты стоишь здесь, глядя на меня, предполагая, что я знаю, что происходит. Издаешь странные Звуки, которые Никто не понимает. Но, не смотря на все это, я абсолютно уверен, что ты не Рори.
- Эм, Доктор?
- О, видишь, теперь это Рори. Понимаешь, к чему я клоню, да?
- Беееееее.
- Доктор?
- Тише, Рори, я беседую с бараном.
- Бееееее.

Интересно, думают ли новые рабочие Часы внизу, что Эти часы жуткие. Громадная старая штука Наверху, прямо как они, но иная, огромная и пугающая, издающая странные Звуки посреди ночи.

- Привет, собачка! - вежливо сказалон и шагнул Вперед, выставив кулаки.
Рычание Бут Она услилилось на несколько децибел, он отступил на Шаг.
- Ах вот ты как!
Глаза его грозно сузились.
- Ладно, малышка, кончай, - посоветовал он и покосился вниз. - Неужели не вижишь, что я куда Больше? На твоем месте я не стал бы рисковать.
Бутон отступил на дюйм, издавая грозные Звуки.
- И кужа быстрее Тебя.
Джейми резко отскочил в сторону. Зубы бутона щелкнули всего в нексольких дюймах от его лодыжки, и джейми торопливо отступил. Привалившись к стене, скрестил на груди Руки и уставился на собаку сверху вниз.
- Да, тут ты силен, признаю. Когда Дело доходит до зубов, тут ты победитель, это бесспорно...
Бутон склонив голову набок, приподнял одно ухо, подозрительно прислушиваясь, и снова издал сердитое низкое рычание.
- Неужели у тебя Нет других занятий, кроме как нападать на ни в чем не повинных посетителей? - спросил он как бы между прочим. - Кстати, я наслышан о тебе. Ты тот самый пес, которые унюхивает болезни, ведь так? Тогда скажи Мне на милость, к чему тебе тратить Время и Нервы на столь неблагодарное Занятие, как Охрана дверей, вместо того, чтобы приносить пользу, обнюхивая подагрические пятки и прыщавые задницы? А ну-ка, отвечай, коли сможешь!
Злобный лай был единственным ответом.
тут за моей спиной послышалось шуршание юбок, и в вестибюль вышла матушка Хильдегард.
- Что происходит? - спросила она, заметив, что я высматриваю что-то. - У нас Гости?
- Похоже у Бутона наметились кое-какие Разногласия с моим мужем, - ответила я.