Пушкин именно так полюбил
Народ, как народ того требует, и он не угадывал, как
Надо Любить народ, не приготовлялся, не учился: он сам вдруг оказался народом. Он преклонился перед правдой народною, он признал народную правду, как свою правду. Несмотря на
Все Пороки народа и
Многие смердящие
Привычки его, он сумел различить великую
Суть его духа тогда, когда
Никто почти так не смотрел на народ, и принял эту суть народную в свою душу как
Идеал. И это тогда, когда самые наиболее гуманные и европейски развитые любители народа русского сожалели откровенно, что народ наш столь низок, что никак не может подняться до парижской уличной толпы. В сущности
Эти любители всегда презирали народ.
